— Помнишь арамейский язык, которому я учил тебя в Риме, когда мы были мальчишками? — чуть не оглушил он Клавдия громоподобным голосом, благоухая парами выпитого вчера вина.

— Дорогой мой Ирод, как я могу забыть?! За все те годы, пока ты кутил да веселился, я выучил еще и финикийский. Хочу описать историю Карфагена. А для этого придется читать первоисточники в оригинале. Не доверяю я тому, что говорят римские историки о варварах!

— Мы не варвары, Клавдий! Совсем наоборот. — Ирод снова легонько толкнул Клавдия. Тот чуть не упал, но Ирод вовремя схватил его, как всегда оберегая названого брата. — Хотя в этом плане я тоже не доверяю римлянам, за исключением одного благородного человека.

Ирод хлопнул Клавдия по плечу могучей рукой и тут же крепко обнял, чтобы тот не свалился с ног. Оба рассмеялись.

— Э-э-этот человек говорит по-гречески? — спросил Клавдий.

— Да.

— Тогда лучше будем общаться на греческом, а не на арамейском. Моя любимая Кальпурния — настоящая невежда. Ее предков мой дядя Юлий привез из Британии, обратив в рабство. П-по-поразительная страна! Кальпурния столько всего интересного рассказывает о своей родине. Однажды я обязательно съезжу т-т-туда. Финикийцы должны были дойти до тех берегов, но вряд ли они научили бриттов своему языку.

— Ладно, Клавдий. Ради прекрасной Кальпурнии будем говорить на греческом!

Они подошли ближе к берегу. Клавдий снова возглавлял процессию. Наконец он увидел, что лодка, вытащенная из воды, настоящая! Вовсе не мираж. Даже не лодка, а целое судно с загнутым носом и одиночной высокой мачтой. Очень похоже на корабль, на котором Клавдий ходил в детстве по Неаполитанскому заливу. Он до сих пор стоит у Геркуланума. Клавдий прищурился. Точно! Рядом под навесом сидела беременная женщина и что-то держала на коленях. Вокруг валялись деревянные бруски, детали старых кораблей. На отдельной доске аккуратно в ряд выложены инструменты: столярная ножовка, лучковая дрель, долото и корзинка гвоздей. Так вот откуда шел металлический стук! С другой стороны корабля показался плотник с рубанком в руках. Поджарый, мускулистый, с темной загорелой кожей. Черные волосы неровно обрезаны. Густая борода, прямо как у Ирода, когда тот вернулся из долгого морского путешествия. Из одежды только набедренная повязка. Клавдий, прихрамывая, подошел к кораблю, не спуская глаз с плотника. Он мог бы быть одним из римских гладиаторов или сбежавшим с мраморной каменоломни рабом. Сколько таких же людей стали друзьями Клавдия на Флегрейских полях рядом с Неаполем, где мать пыталась бросить его. Они нашли и пригрели его. Изгои общества. Такие же, как он сам…

— Меня зовут К-К-Клавдий, — представился он на греческом. — Ирод привез меня из Рима, надеясь на твою помощь. Я болен.

Женщина улыбнулась Клавдию, продолжая чинить рыбацкую сеть, которую держала на коленях. А плотник пристально посмотрел на него. Какие яркие, сияющие глаза! Таких глаз Клавдий еще ни разу не видел! Плотник задержал взгляд на лице Клавдия, но ничего не сказал. А потом вернулся к работе.

— Ты не болен, Клавдий, — проговорил он, двигая рубанком по дереву. У него был низкий, звучный голос с таким же, как у Ирода, акцентом.

Клавдий хотел ответить и запнулся. Он будто онемел. Не мог придумать, что сказать.

— Вы из этих мест? — спросил он наконец, непонятно зачем, и тут же пожалел об этом. Ну молодец, нашел о чем поговорить!

— Мария из Мигдала, — ответил плотник. — А я родился в Назарете. Это в южной части Галилеи. Но еще в молодости перебрался к этому озеру. Здесь мой народ и здесь мой корабль.

— Ты строишь корабли и ловишь рыбу?

— Это море — мой корабль, галилейский народ — мои пассажиры.