— Священники… — пробубнил Плиний. — Они бы не хотели, чтобы весь мир узнал то, что пока известно только нам с тобой.

— Когда я еще был римским императором, сюда приехал один из них — иудейский апостол Павел из Тарсы. Я был с тайным визитом у Сивиллы и слышал его речь. Он рассказал, что нашел последователей на Флегрейских полях. Многие из них и по сей день живут там. Но вряд ли кто-то из них знал назареянина или даже Павла, никто из них не сидел так близко к Христу, как я. Для них человек, с которым я повстречался на берегу озера, уже в то время был божеством. — Клавдий замолчал, внимательно глядя на Плиния. — Этот свиток нужно спрятать. Он станет основным подтверждением всего, что ты напишешь в «Естественной истории»!

— Я сохраню его.

— С каждым разом все хуже… — Клавдий в отчаянии опустил взгляд. — Морфий развязывает мой язык, туманит разум, заставляет говорит то, что я потом не помню. Они знают, кто я. Появляются будто из тумана, тянут ко мне руки…

— Тебе нужно быть осторожнее, император, — посоветовал Плиний.

— Они придут сюда и уничтожат все. Творение всей моей жизни! Мои рукописи. Поэтому я хочу передать их тебе. Больше я не могу доверять даже самому себе.

Подумав, Плиний взял свиток еще недописанной «Естественной истории» и поставил на книжную полку.

— Я вернусь за ним завтра, — сказал он Клавдию. — Зо одну ночь ничего не случится. А завтра ты расскажешь мне еще об Иудее, и я наконец-то закончу эту главу. Я обязательно приду. Но сегодня я должен навестить еще кое-кого. Я жаждал встречи с ней так долго! Составишь мне компанию?

— Раньше я бы не преминул воспользоваться предложением. Но теперь все чаще вспоминаю мою милую Кальпурнию. Подобные развлечения для меня, увы, остались в далеком прошлом, Плиний.

— Сегодня я направлю мою быструю галеру прямиком в Рим! А к тебе вернусь уже на рассвете. Завтра после разговора с тобой я впишу добавления в основную версию и отправлю ее сразу нескольким римским переписчикам, — проговорил он еле слышно. — Тогда «Естественная история» будет полностью завершена. Окончательно! Конечно, если ты больше ничего не расскажешь о Британии. — Плиний задумался, барабаня пальцами по столу и тубе, которую отдал ему Клавдий. — Ага, похоже, я придумал, где спрятать свиток!

Плиний взял с полки свиток «Естественной истории», в котором описывалась Иудея, положил его на стол, вытащил перо и черкнул еще несколько строк. Потом, вдруг задумавшись на секунду, решительно размазал не успевшие высохнуть чернила пальцем и пометил что-то на полях. Клавдий, наблюдавший за ним все это время, одобрительно кивнул. Плиний свернул документ, отпустив концы свитка, и быстро поставил его обратно на полку, внезапно вспомнив о времени и о назначенном свидании. Вдруг в дверь поскреблись, будто не осмеливались постучать громко. Держа в руках две шерстяные накидки, в комнату вошел старик в простой тунике.

— А, это ты, Нарцисс! — воскликнул Клавдий. — Я готов.

— Идете к Сивилле? — спросил Плиний.

— В последний раз. Обещаю!

— Тогда пообещай еще одно, император.

— Говори.

— Я выполню твою просьбу как друг и как историк. Мой долг — передавать факты, о которых мне известно, ничего не утаивая.

— Но?..

— Дело в тебе.