— Что еще вам сказал о нем дядя Витя? — рассердился Петр, но быстро взял себя в руки: — Митя не только шофер, но и мой телохранитель. Он сам меня об этом попросил: хочет быть рядом!

— Вот это и подозрительно! — не удержавшись, высказал свое мнение Михаил. — Петя предложил ему — как механику — заведовать всем заводским транспортом, а он отказался. Разве не чудно, Натаха?

— Да уж. И Витя еще сказал, будто у него преступные наклонности, — припомнила Наташа. — Может, зря ты, Петенька, ему так доверяешь? Не лучше сначала проверить на другой работе?

Петр, слушая ее, сморщился — будто проглотил что-то кислое.

— Да вы что, все сговорились — лезть в мои дела? — сердито бросил он, еле сдерживая гнев. — Ну почему, тетя Наташа, я не должен доверять своему другу детства, раз он хочет быть со мною рядом, как это было когда-то?

— Потому, что он уже взрослый и с явно уголовными наклонностями. У таких людей на первом месте корысть, и вдруг — сплошная романтика! — за нее ответил ему Михаил. — Это подозрительно и требует проверки! Не надо, сын, сердиться на тех, кто из добрых чувств тебя предупреждает!

Но Петра уже допекли эти предупреждения. «Нет, надо положить конец их нравоучениям! — заводя себя, решил он. — Иначе им конца не будет». И жестко глядя на отца, медленно произнес:

— Мне не хотелось ссориться, папа. Но сколько можно вам повторять: я уже не мальчик и хочу жить своим умом! Не навязывайте мне своих советов! Когда понадобится — сам попрошу!

Он никогда еще так не разговаривал с родителями. Его слова прозвучали столь резко, что все были шокированы, даже девочки. Михаил, потемнев лицом, молчал, и первой пришла в себя Светлана. Еле сдерживая гнев, сказала:

— Ты перешел все границы, Петя, и так оставить это нельзя. Девочки, идите к себе, — скомандовала дочерям. — У нас сейчас будет взрослый разговор.

Оля с Надей послушно встали и направились к двери.

— Сейчас Пете попадет, — выходя шепнула сестричке более бойкая Оля. — Очень уж грубо он говорил с папой и тетей Наташей. Правда?

Когда дверь за ними закрылась, Светлана строго посмотрела на сына.

— Может, объяснишь причину своей дерзости? Наш родительский долг — предупредить тебя об опасности! Разве можно на это обижаться? Как ты смеешь так разговаривать с отцом?

Петр понимал, что ведет себя неправильно и дело идет к ссоре, но решил не отступать. «Если пойду на попятную, они уже не отстанут, — мысленно заключил он, — замучают своими наставлениями». И, насупившись, не глядя им в глаза, ответил:

— За резкость прошу извинить, но я хочу положить конец нравоучениям. Пора вам понять, что ваш сын вырос из коротких штанишек! У меня на плечах — тяжелая ноша, и жизнь требует решать вопросы своим умом.

— Но у тебя нет еще опыта — такого, как у отца! Почему пренебрегаешь его советами?

— Потому, что у меня своя голова на плечах, мама! Отец прошел через жестокие испытания и часто судит о людях хуже, чем они есть. Вот и Митьке не может простить, что тот оступился. А вот дед на моей стороне — он знает: и преступника можно исправить!

— Надеюсь, что и он сказал: за редким исключением! — нарушил молчание Михаил. — И судя по фактам — Голенко таковым не будет! Твое великодушие подведет тебя, сын.

Твердая уверенность отца смутила Петра, да и интуиция нашептывала ему: «Не доверяй слепо, будь осторожней!», и все же он упрямо заявил:

— Нет, я буду поступать так, как велит мне совесть, даже, если ошибусь.