Он перевел дыхание и удрученно добавил:

— Еще немного и я с ними из-за этого крупно поссорюсь. Хотя сомнения конечно есть. Я ведь вытащил Митьку из тюрьмы.

— Но он же не был виновен — сам мне рассказывал, — доброжелательно заметила Даша. — Разве это не так?

— Так, и я с ними не согласен! Да, если бы и правда, все равно помог бы другу детства, как потерпевшему бедствие моряку, — он снова улыбнулся, — выкарабкаться на сушу.

— Ну и правильно делаешь, Петя! — не колеблясь, поддержала его Даша. — Я очень уважаю твоего отца, но он излишне суров и подозрителен. Разве ты с ним уже не ссорился из-за меня, когда он поверил грязной клевете?

Забыть такое было трудно, и Петр тяжело вздохнул.

— Тогда ты даже ушел из дома, и ничего — помирились, когда он признал свою неправоту! — напомнила Даша и убежденно добавила: — Так будет и на этот раз.

Продолжить ей помешал звонок, возвестивший им о прибытии Хлебникова.

Он был, как всегда, чисто выбрит и элегантен — сказывались дипломатическая служба и многолетнее пребывание за границей. Зная, что времени у него в обрез, Петр сразу пригласил гостя к столу и, когда выпили за встречу, без предисловий сказал:

— Все меня кругом стращают: мол, Митька стал уголовником и причинит мне большие неприятности. Только мой дед, ученый-педагог, как и я, считает: даже если это так, его можно исправить.

Он посмотрел Хлебникову прямо в глаза:

— Ты наш старый друг и должен сказать правду: кто из нас ошибается?

Его вопрос явно смутил Олега, ибо он не только знал почти обо всем, что натворил за последние годы сын Оксаны Голенко, но давно уже убедился: того Мити, которого он любил, уже нет. Появился другой — хладнокровный и жестокий, способный на все. Но даже такой, Дмитрий был Хлебникову все еще дорог, и он дипломатично сказал:

— Сам Петя знаешь: правда всегда где-то посередке. Дмитрий сейчас совсем не тот, каким был в детстве. Да, он стал намного хуже и сделал много такого, за что сажают в тюрьму.

Даша печально вздохнула, а Петр помрачнел и, не выдержав, бросил:

— Так что же, выходит, отец прав?

— Я этого не сказал, — на этот раз решительно возразил Олег. — И более того, считаю: твое благородное сердце, Петя, не взирая на эти факты, подсказало тебе правильное решение!

— Это почему же? — мрачно взглянул на него Петр. — Ты сам себе противоречишь!

— Нет, не противоречу, ибо, как и твой дед, профессор Розанов, согласен с Макаренко и считаю: Митю еще можно исправить!

Петр угрюмо промолчал, и Хлебников привел ему свои доводы:

— Несмотря на физическую силу, Митя — слабый человек и подвержен влиянию окружающих. Пока жил с нами — был хорошим, а как его беспутная мать забрала к себе — испортился.

— Так что же, считаешь, в этом виновата Оксана? — с сомнением произнес Петр. — Какая бы она ни была, вряд ли учила его плохому.

— Сама не учила, но учила преступная среда, в которой потом он рос; и ее сожители, вне сомнения — отпетые негодяи.

— А ты не преувеличиваешь, дядя Олег? — вновь усомнился Петр.

— Если бы! Не веришь, спроси у Сальникова. Последний сожитель Оксаны — местный криминальный «авторитет».

Возникло тягостное молчание, которое нарушила Даша.

— Ну что ж, раз Дмитрий так подвержен постороннему влиянию, тем больше шансов изменить его к лучшему, — резонно заметила она.