|
А что станет с второстепенными героями? С теми, у которых в этой книге даже нет имен — есть только город, в котором они все живут, город, который связывает всех вас в единое целое. Вы сами это видели. Вы — это город, вы — это я, а я — это книга, ее книга, — он кивнул на Риту, — а теперь и ваша. Только от вас зависит, что будет дальше. Только от вас зависит, как все это закончится и что будет с этим городом, в котором и без меня было довольно тьмы. Будучи человеком, я лишь пытался узнать ее предел. Но я хоть что-то делал! А что делали вы, что делал каждый из тех, кто живет там? — Денис махнул рукой в сторону затянутого туманом окна. — Ничего.
— Я ничего писать не стану! — резко сказал Савицкий, сунув руки в карманы брюк и глядя в фальшиво-скорбные сине-зеленые глаза. — И им не позволю! — А вы не расписывайтесь за других! — выкрикнул Владимир. — Здесь каждый сам решает, что ему делать! Я не собираюсь тут сидеть! В городе моя семья! — Он прав, Рома, ты ничего не можешь им приказать, — Денис встал навстречу его взгляду. — Даже я не могу ничего им приказать. Здесь нет больше главного. Здесь все главные. Как вы сделаете, так и будет. Вы все соавторы — мои и собственной жизни. От вас зависит, кто умрет, а кто останется жить. От вас зависит, что с вами произойдет. И пока хоть один не участвует в работе, все так и останется в подвешенном состоянии. Но мой вам совет — не затягивайте с этим. Ваши читатели уже ждут окончания. — Ладно, это не так уж и сложно, — нетерпеливо сказала Шайдак, обводя всех нерешительным взглядом. — Подумаешь, закончить книгу! Достаточно лишь… — Никакой халтуры, Ксюша, — Денис насмешливо погрозил ей пальцем. — Ты ошибаешься, если думаешь, что тебе удастся все закончить парой предложений, описывающих счастливый конец. Вам придется подумать, изучить материал, прислушаться к своим мыслям… как вы всегда это делали. Это должно быть настоящим. — Ты хочешь буриме? — спросила Альбина, обхватывая себя руками и чуть морщась. Лозинский отрицательно мотнул головой. — Нет. Пусть каждый пишет самостоятельно. Пусть каждый пишет свое. Пусть каждый пишет, как хочет и как считает нужным. — Какое же это соавторство? — удивился Семыкин. — Это сугубо индивидуальное творчество. — Ты ошибаешься, Юра. Как только вы все закончите работу, это станет самым настоящим соавторством. И не беспокойтесь за язык, — Лозинский подмигнул Таранову, на лице которого появилась брезгливая усмешка. — Главное — это события. Главное — это то, что идет от сердца, а стилистику ведь всегда можно поправить. Попросите у хозяйки дома бумагу и… — Я всегда работаю за компьютером! — поспешно сказала Токман, и Денис посмотрел на нее так, словно Елена изрекла какую-то непристойность. — Какая гадость! Как это неправильно! Компьютер — это для оформления, а мысли следует записывать на бумаге!.. — Гусиным пером? — перебил его Роман. — Так может отпустишь нас на берег, перьев надергать. Я места на окраине знаю — там этих гусей, стадами ходят! — Я писать только отчеты умею, — пробурчал Нечаев. — Осмотры, там, мест преступления. Рапорт еще могу написать. Ты представляешь, Ромк, какая у меня книжка получится — закачаешься! Я все сцены буду по часовой стрелке описывать. А УК цитировать можно? В качестве художественного оформления? Таранов, откинувшийся на спинку стула, одобрительно хохотнул. — Мне одолжишь парочку цитат? А с чего начинать? С того, как я в дом вошел? Открываю это я дверь… — А тут тебе навстречу Валера, высокий и стройный, — Савицкий фыркнул. |
