— Грандиозность! — зло произнес Роман, щелкая зажигалкой. — Нет, ну что за идиоты?! Может, эту все-таки есть смысл пристрелить?

— Обалдел?! — возмутился Валерий, правда, сделал это довольно вяло. Таранов задумчиво пробормотал:

— Мое предложение, если что, в силе.

— Какое предложение? — так же вяло поинтересовался Нечаев. Сергей отстучал пальцами на столешнице какой-то короткий мотивчик и ответил:

— Насчет ситуации на Ближнем Востоке.

— Хм, — Нечаев сердито заглянул в свою пустую рюмку, цапнул к себе бутылку и разлил остатки, потом сожалеюще взглянул на бутылку и переставил ее под стол.

— Не понимаю, почему мы так во все это верим? — он залпом выпил коньяк и с грохотом поставил рюмку на столешницу, чуть не разбив. — Вначале я не верил… долго не верил… а теперь готов поверить почти во все! Если оно вновь появится и скажет, что этот дом сию секунду обрастет перьями и крыльями и улетит к… — Валерий вклеил непечатное слово, — или в… — он опять вставил непечатное слово, — я поверю! У меня от этого скоро крыша поедет… если уже не поехала! Я привык к фактам… к обычным фактам! Кого-то ограбили, дали по голове, убили, в конце концов… но это обычно! Каких бы мерзостей я не насмотрелся, но они обычны. При всей их частой извращенности и зверстве обычны… для нашего времени. Даже то, что сегодня меня… А это…

— А я не верю, — Сергей отпил половину своей рюмки. — Все, что он болтал… да и вашему с Ритой рассказу я, извини, верю не особенно. Я этого не видел, а рассказать можно что угодно. Я верю в реальную опасность. Если она появится — я в нее поверю. Я верю только, что эти люди — сумасшедшие. Напишут они что-то или нет, воплотится это или нет — они опасны сами по себе, и без своих книг. Корнейчук — фанатичка, Зощук — из тех, кто запросто тебе нож в спину всадит, особенно если это ему выгодно, а Семыкин — озабоченный ублюдок.

— Расклассифицировал! — Валерий хмыкнул. — А в то, что Лозинский — призрак, веришь?

— Верю, но не так давно, — Сергей откинулся на спинку стула.

— С тех пор, как в голову ему пальнул?

— Не только. С тех пор еще, как проверил все и убедился, что он — не какая-то сверхчудоголограмма.

— Не понимаю, — Валерий покачал головой. — Есть у меня один знакомый — тоже писатель, фэнтезист, его издают даже… Нормальный мужик. А еще один — детективщик, знакомый знакомого, расспрашивал меня как-то о работе — так тот тоже ничего. Но эти…

— Всякие бывают люди, — Роман почесал затылок. — А эти… может, просто записались, ничего кроме своих книг и не знают. Живут где-то там, в своих мирах, любуются ими… а в нашем мире совершенно ничего из себя не представляют… внутренне, во всяком случае. Каждый из них, похоже, считает себя гением. И они вбили себе в голову, что сейчас им представилась возможность доказать, какие они великие.

Сергей вытащил сотовый, нажал на кнопку, послушал.

— Так и не берет, — он спрятал телефон. — Представляю, что сейчас в городе творится.

— Вряд ли там творится что-то особенное, — сказал Роман, постукивая сигаретной пачкой по столешнице. — И эти туманные нити, и тьма, и жуткие рожи, и буря — думаю, это видим только мы, как раньше только я видел Дениса. Даже Валерка его не видел. А все прочие видели лишь последствия его действий. Видели человека, который горел заживо.