Кто-то вылетел им навстречу — кто-то страшный, перепачканный кровью и копотью, блестя белками глаз и оскаленными зубами, и его руки с оружием взмыли вверх для рубящего удара. Роман одной рукой пригнул Риту вниз, одновременно толкая ее вперед, другой размахнулся… и тут же опустил руку, осознав, что только что чуть не всадил меч в грудь Сергею, который, в свою очередь, едва не снес ему голову. Секира тоже растерянно застыла, качнулась вниз, потом Таранов развернулся, подхватил девушку с другой стороны, и они втроем прянули к двери. Из-под потолка закричали — гневно и в то же время насмешливо:

— А вы куда?!

Роман вскинул голову, а от протянутых к ним раскрытых ладоней Альбины уже неслась волна пламени — длинная, узкая, словно огненный меч, направленный разящим ударом, и долю секунды, отделявшую его от того, чтобы превратиться в пепел, он видел огненную и совершенно безумную улыбку на прекрасном лице — улыбку сумасшедшего, считающего себя великим.

А потом все-таки действительно засмеялся.

Потому что как только упорхнул в прошлое этот клочок времени, навстречу огненному мечу ударила тугая струя воды, сшиблась с ним, зашипела и заклубилась густо-белым, и рванулась дальше, и наверху агонизирующее закричало окутанное паром умирающее существо, а в комнату через распахнутую дверь вбегали все новые и новые люди с гладкими, совершенно лишенными черт лицами, волоча за собой толстые шланги, и новые струи воды взметывались туда, где билось агонизирующее пламя, и хлестали во все стороны. А следом за ними ввалился еще десяток человек, и они едва не столкнулись с ними на пороге. У этих шлангов не было, зато в руках они держали старые добрые «АКМ», и вместо лиц у них тоже была лишь гладкая белая кожа. Один из них, пробегая, больно пихнул Романа в плечо. Он был совершенно настоящим.

— Уходим! — заорал Сергей где-то совсем рядом, и в тот же момент в комнате поднялась пальба. Во все стороны полетели осколки льда, комья снега и земли и бледно-голубые дымящиеся брызги. Романа дернули за руку, он косо, головой вперед влетел в следующую комнату и чуть не упал. Вскользь отметил, что Рита здесь, съежилась на полу, словно забившийся в куст заяц, сжимая свою шпагу, что комната пуста, и сразу же повернулся к распахнутой двери. Из хаоса, огненных всплесков и стрельбы к порогу вдруг вывалился Валерий, волочащий за ногу безжизненное тело Безяева, Роман и Сергей кинулись ему навстречу и втащили обоих в комнату, и тотчас тяжелая дверь вдруг захлопнулась без малейшего их в том участия, перерубив хвосты шлангов, которые тут же исчезли. Сергей поспешно задвинул засов. Роман попытался поднять с пола Риту, но та только мотала головой, разбрызгивая кровь из глубоко распоротой щеки, и вяло оползала обратно.

— Я не могу больше, немогунемогу…

Он и сам не мог — да, черт возьми, он не мог, он чувствовал себя так, словно тоже стал одним из тех зомби — мертвецом, при жизни угодившим в страшную аварию, разметавшую его тело на части, и теперь он состоит из кусочков, которые какой-то безвестный патологоанатом сшил ниткой через край, может быть, насвистывая. Где-то, очевидно, была боль, но сейчас Роман ее не чувствовал. Мертвым боль неведома. Таранов тоже выглядел так, будто вернулся с того света, — лишь глаза были знакомо-спокойными. Валерий надрывно кашлял, уткнувшись лицом в пол, а Илья не шевелился. Да-а, господа, мы сваляли большого дурака! Но все это было неважно — важным было то, что вон там еще одна дверь и в нее нужно выйти. Хотя там может оказаться еще хуже.

Савицкий подхватил Риту под подмышки и-таки вздернул ее на ноги.