Но еще она прилетела на Дагобах, чтобы поразмыслить над альтернативами. То, что видел Энакин, олицетворяло собой худшие из черт йуужань-вонгов и джедаев, соединенные в одной особе. Конечно, избежать этого было главное задачей, но Тахири поставила перед собой еще более амбициозную цель: найти равновесие, воплотить все лучшее из ее смешанного наследия. Причем не только для самой себя. После примирения двух половинок ее личности у нее возникло одно твердое убеждение: йуужань-вонги и народы галактики, в которую они вторглись, могут многому научиться друг у друга, и они могут жить в мире.

Тахири была в этом уверена. Оставался лишь один маленький вопросик: как этого добиться?

Йуужань-вонги никогда бы не создали таких промышленных пустынь, как Дуро, Бонадан или Эриаду. С другой стороны, то, что они делали с природой — ломали ее и выворачивали, пока она не становилась тем, что им нужно, или уничтожали ее целиком, если не становилась — это было ничуть не лучше. Нет, они не любили природу — просто они ненавидели машины.

Должно же быть что-то общее, какая-то поворотная точка, которая откроет глаза обеим сторонам и прекратит непрерывные ужасы и разрушения войны.

Ключом к такому взаимопониманию была Сила. Йуужань-вонги каким-то образом были к ней глухи. Если бы они могли почувствовать Силу, окружающую их, если бы они поняли ошибочность своих действий — тогда они смогли бы отыскать лучший, менее разрушительный путь. Если бы джедаи почувствовали йуужань-вонгов в Силе, они сумели бы отыскать… нет, не более эффективный способ борьбы с ними, но путь к примирению.

Впрочем, требовалось не только это. Недостаточно понять, что не так — нужно еще знать, как исправить положение.

Тахири не страдала манией величия. Она знала, что она не спаситель, не пророк и не супер-джедай. Она была результатом неудавшегося йуужань-вонгского эксперимента. Но при всем при том она понимала обе стороны проблемы, и если существовал хоть какой-то шанс, что она сможет помочь мастеру Скайуокеру найти решение, в котором так отчаянно нуждалась галактика — да, она сделает все возможное. Это была роль, которую она приняла со смирением и с величайшей осторожностью. Те, кто пытаются творить добро, часто совершают самые ужасные преступления.

Неизвестные нагоняли ее, их топот становился все громче. Скоро ей придется что-то предпринять.

Должно быть, они следовали за ней до самого Дагобаха. Но как?

Или, возможно, они знали о ее цели еще до того, как она отправилась в путь. Возможно, ее предали. Но это значит, что Хан и Лея…

Нет. Существовал другой ответ. Параноидальные рефлексы были вбиты в Тахири еще в яслях как критически необходимые для выживания, но еще более глубокий инстинкт говорил ей, что ее друзья — практически приемные родители — никогда бы такого не сделали. Кто-то за ней следил, а она его не заметила. Скорее всего, из Бригады Мира. Наверняка. Похоже, они надеялись выслужиться перед своими хозяевами, презентовав ее Шимрре.

Тахири забралась в гущу криворосов, затем быстро и бесшумно вскарабкалась вверх по корням-канатам. Они были когда-то ногами, эти корни — она узнала об этом, когда прилетала сюда менее чем десять лет назад; казалось, это было в какой-то другой жизни. Молодое дерево являлось чем-то вроде паука, с возрастом терявшего подвижность. Она была здесь вместе с Энакином, который решил пройти испытание и узнать, не сулит ли ему имя деда такую же судьбу, как у Энакина Скайуокера.

«Мне так тебя не хватает, Энакин, — подумала Тахири. — Больше, чем когда-либо.»

Она спряталась в дупле на высоте около четырех метров и стала ждать. Если бы можно было просто пропустить их, она бы так и сделала. На одном уровне ее инстинкты звали в бой, но на другом, более глубинном слое она знала, что йуужань-вонгские боевые рефлексы неразрывно связаны с гневом.