Похмелье, ставшее в последние дни непременным спутником майора, стягивало голову раскаленным стальным обручем. Обида, поселившаяся в душе Громыко несколько раньше, побуждала его плюнуть на все, сказаться больным и заняться самолечением по принципу: «Лечи подобное подобным».

Похмелье – как женщина. Можно добиваться ее медленно, со вкусом, то бишь лечить себя пивом, а можно – решительным натиском, сиречь стаканом водки. Но вот беда: и в том, и в другом случае определить норму, превысив которую, ты можешь стать подкаблучником, то есть впасть в запой, – это уже практически высшая математика…

Однако Громыко внутренне уже был готов заняться изучением «королевы всех наук», и только совесть, штука непонятная, но въедливая и голосистая, удерживала майора на рабочем месте да еще и постоянно грызла его изнутри, заставляя страдать.

Собственно, поводов для страданий было больше чем достаточно. Дело в том, что месяц назад Громыко, тогда еще капитан, руководил оперативно-розыскным отделом в ОВД одного из спальных районов Москвы.

Фортуна ли, бес ли искуситель или невероятное стечение обстоятельств оказались тому виной, но только вдруг Громыко и его опера прославились на весь белый свет. Расследуя дело об ограблении квартиры некоего коммерсанта со звучной фамилией Папакерашвили, они неожиданно и совершенно случайно вышли на организованную преступную группу, или, говоря по-русски, банду, занимавшуюся хищениями и скупкой антиквариата с целью его дальнейшей перепродажи за границу.

Мало того, среди участников ОПГ, взятых Громыко и его орлами на свой страх и риск во время сходняка в сауне «Три лебедушки», оказались не только уркаганы старой закалки, не только молодые отмороженные беспредельщики, но и несколько МВД-шных чиновников столичного и федерального уровня, или, говоря современным языком, «оборотней в погонах».

Когда это выяснилось, Громыко понял, что от бесславной отставки, а то и анонимной пули его может спасти только чудо, и чудо это он организовал, вызвав в «Три лебедушки» всех журналистов, до которых сумел дозвониться.

Скандал получился грандиознейший. Журналюги, почуяв мясо, взвыли и вцепились родному ведомству Громыко в филейные части. Министр, по слухам, пообещал ретивого капитана «урыть лично».

Капитан тем временем отправил семью за кордон, к незалежной украинской родне, собрал своих оперов и предложил им пока пожить в здании ОВД «на казарменном положении».

Побушевав с недельку, скандал потихоньку сошел на нет сам собой. К Громыко приехал полковник из Службы собственной безопасности, поблагодарил за рвение и пообещал, что все будет хорошо. Громыко, естественно, не поверил…

Но на следующий день его неожиданно вызвал к себе главный столичный милиционер, вручил именные президентские часы и поздравил с новым назначением. Когда Громыко прочитал приказ, ему вдруг стало нехорошо. В приказе черным по белому значилось, что «…за заслуги в деле охраны правопорядка, за мужество и героизм, проявленные при выявлении и задержании чрезвычайно опасной преступной группы, а также учитывая высокие профессиональные качества, присвоить капитану Н. К. Громыко очередное звание „майор МВД РФ“. Поручить майору Н. К. Громыко создать и возглавить межрайонный отдел по оперативной работе в сфере тяжких и особо тяжких преступлений при УВД города Москвы». Далее в документе стояло число и подпись министра, который, получалось, все же выполнил свою угрозу, причем в самой извращенной форме.

Что такое «межрайонный отдел по оперативной работе в сфере тяжких и особо тяжких преступлений», Громыко понял сразу – сливочная. Не в смысле «сливочная помадка», а в смысле – куда сливают дерьмо. Под дерьмом, само собой, следовало понимать «глушаки», то бишь запутанные, непонятные и не раскрываемые в принципе дела, веригами висящие на районных отделах внутренних дел столицы.