— Я принес тебе конфет, — прошептал отец.

* * *

Они шли по берегу реки, куда глаза глядят. Им столько нужно было сказать друг другу. Сели на скамейку в маленьком безлюдном сквере, прижались друг к другу.

— Рассказывай! Рассказывай! — молил отец. — Что ты делал эти два года?

— Трудно сказать, папа.

— Я получил твои открытки! Какие открытки! Просто ве-ли-ко-лепные! Ну, как там поживает Женева?

— Я там был всего один раз, но…

Отец почти не слушал: сын в костюме был неотразим.

— Скажи, у тебя есть любимая? — перебил он его.

— Э-э… Да.

— Великолепно! Иметь любимую девушку — это очень важно! А ты такой красавец, что девушки, наверно, дерутся за тебя.

Сын усмехнулся.

— Как ее зовут?

— Лора.

— Лора… Лора… Великолепно! И она тоже работает в банке?

— Нет, папа.

Пэл удивился: почему отец говорит о банке? Но отец не давал ему передышки, он буквально забрасывал его вопросами.

— А что ты делаешь в Париже?

— Приехал тебя навестить.

Отец улыбнулся: какой у него великолепный сын!

— Дома так пусто с тех пор, как ты уехал…

— Я очень скучал по тебе, папа.

— Значит, и ты тоже! Я теперь реже смеюсь. Больше думаю о войне. С тобой было легче.

— Я тоже, папа. Больше думаю о войне. А открытки? Тебе понравились открытки?

Отец просиял еще больше.

— Великолепно! Ве-ли-ко-лепно! Женева, Женева! Какой город! Я так счастлив, что ты в конце концов там укрылся. Ну, как идут дела в банке?

Пэл с любопытством взглянул на отца.

— Я, собственно, не в Женеве. И не работаю в банке. Но это неважно.

— Не в банке? Как это… Не в банке… Разве не ты мне сказал, что работаешь в банке? А может, и не ты… Уже и не помню.

Отец мучительно перебирал в уме тексты открыток.

— Папа, я приехал за тобой, — сказал Пэл.

Но отец слушал вполуха. И размышлял вслух:

— Не в банке… Может, это в третьей открытке было… Нет, не третьей… Скорее в следующей… А может, и нигде, на самом деле.

Сын сжал его руку, привлекая внимание:

— Папа…

— Да?

— А не поехать ли нам в Женеву?

— В Женеву? — просиял отец. — Ура! Отпуск в Женеве. Великолепно! Надо попросить у начальства отпуск. Почему бы не в декабре? В Женеве очень красиво в декабре. Же-До наверняка замерзает, получается роскошная ледяная скульптура. Когда консьержка узнает… Нет, еще лучше — мы наделаем фотографий! Она умрет от зависти! Ах, старая злыдня! Представь, нас обокрали, — он совершенно забыл объяснить обожаемому сыну, что оставлял дверь открытой, как и обещал, но две недели назад их обокрали, пришлось запирать дверь, когда его нет дома, ведь воры теперь выносят даже открытки. — Так вот, консьержке было совершенно плевать! И я решил ничего ей больше не дарить на Рождество! Она плохая женщина.

Пэл почувствовал, что впадает в легкую панику. Отец не понимал.

— Папа, надо уезжать побыстрее. Очень быстро.

Словесный поток отца прервался на полуслове. Он в недоумении уставился на сына.

— Почему быстро?

— Сегодня после обеда, — сказал Пэл, не отвечая на вопрос.

Отец сник:

— Сегодня уезжать? Но ты только приехал… Мы только встретились. В чем дело, сынок?

Пэл ругал себя за то, что так резко приступил к делу.