Нет, определенно нужно предпринять новую попытку с чаем из мандрагоры. Пусть у него вкус как у скошенной травы, все равно это лучше, чем вкус...

Тьма в туннеле беспокойно смещалась, что-то огромное перекатывалось там во сне, и я забыл о своем голоде.

Оно было здесь, создание, которое грохотало под нами, когда мы играли.

Я подхватил «Страт» — а усилитель оставил — и спрыгнул на рельсы. Запах уводил дальше во тьму, гравий хрустел под ногами, и этот звук эхом отдавался от стен, словно барабанный бой Аланы Рей. Запах становился непреодолимым — типа того кайфа, который я испытывал, уткнувшись носом в шею Минервы, — и притягивал все ближе.

Земля начала кружиться, тьма под ногами внезапно стала жидкой. Когда глаза привыкли к отсутствию света, я понял, что это целая орда крыс, хлынувших, словно вода, во все стороны от моих теннисных туфель; их тут были тысячи и тысячи.

Однако это зрелище не заставило меня содрогнуться — крысы пахли знакомо и безопасно, типа теплого, спящего на груди Зомби.

Запах привел меня к зияющей неровной дыре в стене туннеля, достаточно большой, чтобы туда можно было войти, и очень похожей на ту, где мы с Минервой впервые поцеловались. Брешь уходила в угольно-черную тьму, ее стены сверкали. Крысы кружили около моих ног.

Сейчас я ощущал запах опасности, но убегать не хотел. Кровь пульсировала, все тело готовилось к схватке. Я прислушался и инстинктивно понял, что пещера пуста, хотя что-то прошло через нее.

Я прикоснулся к разломанному граниту, и мои пальцы коснулись чего-то вроде темного клея, густого, точно мед. Как и черная вода, он мгновение сверкал на коже, а потом испарился.

Но его запах оставил в моем сознании сообщение: «Враг». Прямо как всегда говорит Мин: «Своим пением я вызываю врага». Земля под ногами задрожала, крысы начали пищать.

Я побежал по туннелю подземки, хрустя подошвами по гравию, крысы за мной. Ярость волнами прокатывалась по коже. Тело призывало меня сразиться с этой тварью.

И потом я услышал его, почувствовал его запах, увидел, что оно приближается ко мне...

На фоне тьмы двигалась фигура, в целом бесформенная, если не считать щупалец, хватающихся за опорные столбы туннеля в поисках поддержки. Оно тащило себя ко мне — безногое, но зато с множеством рук.

Я остановился и нервно рыгнул чесноком; голова мгновенно очистилась. До меня дошло, насколько оно велико — типа скользящего по рельсам вагона подземки — и насколько я безоружен...

Но потом зверь внутри плотнее стиснул позвоночник, наполняя меня яростью. Я вытащил из футляра « Страт», взялся за гриф обеими руками и положил гитару на плечо, как топор. Стальные струны и золотые звукосниматели вспыхнули во мраке, и внезапно прекрасный инструмент превратился просто в оружие, в кусок дерева, которым можно крушить все подряд.

Крысы сновали вокруг меня, карабкались на стены и столбы.

Тьма так и не позволила монстру обрести форму, но сейчас он двигался ко мне быстрее, из-под его тела в обе стороны летел гравий. Он хлестал по свисающим служебным светильникам подземки, с треском разбивая их один за другим, словно накатывающее облако дыма, несущее тьму.

Потом что-то влажно блеснуло в его центре — открытая пасть с рядами похожих на кинжалы зубов. И я со своей электрогитарой. Какой-то крошечной, рациональной частью разума я понимал, что сильно, очень сильно влип...

Тварь находилась на расстоянии всего двадцати ярдов. Я вскинул «Стратокастер», зашатавшись под его тяжестью.

Десять ярдов...

Внезапно мимо меня из тьмы промчались человеческие фигуры, прямо навстречу твари. Вспыхнуло блестящее металлическое оружие, и пронзительный визг монстра эхом прокатился по туннелю. Кто-то толкнул меня в бок и буквально пригвоздил к стене, не давая двинуться, пока монстр проносился мимо. По всей длине из него торчали цилиндрические отростки, заканчивающиеся ртами с острыми, скрежещущими зубами.