Казалось, что он спит, но время от времени он приоткрывал то один, то другой глаз, то оба вместе, поглядывая то на человека, то на муравьеда.

— Сеньор американский тигр, — сказал дон Баррехо, вытягивая прицепленное к руке ружье, — если вы желаете отведать котлетки из дружка Микó, делайте это при условии, что вы позволите мне уйти по делам.

В ответ послышалось глухое мяуканье, которое можно было принять за сдавленное рычанье.

Гасконец предусмотрительно отступил еще на четыре-пять шагов и оперся на ствол сосны, выставив вперед аркебузу.

Бедный муравьед не изменил своей позы и угрожающе выставил из-за своего большого оперенного хвоста передние лапы, снабженные длинными когтями.

— Здесь случится трагедия, — сказал гасконец. — Для меня было бы лучше бросить этих лесных жителей и не влезать в их дела.

Он уже собирался повернуться и возобновить свой путь, когда ягуар прыгнул в середину маленькой полянки, сверкнув великолепной пятнистой шкурой. Его мощные когти, такие прочные, что могут пронзить даже черепаший панцирь, рвали траву вместе с большими кусками коры, поскольку он приземлился между двумя огромными корнями.

— Ходу, дон Баррехо! — крикнул гасконец и пустился прочь во весь дух. Он вовсе не хотел быть зрителем этой драмы, потому что после муравьеда ягуар мог напасть на человека.

В течение нескольких мгновений беглец слышал сдавленные хрюканья и мяуканья, потом в лесу опять воцарилось молчание. Американский тигр получил свой ужин.

Минут десять — пятнадцать гасконец, наделенный двумя отличными ногами, продолжил бегство, следя за метками, оставленными быком, как вдруг что-то свалилось ему на спину и веревка сдавила его тело, да так сильно, что перехватило дыхание. Несколько испанских солдат вышли из ближних кустов и окружили его, угрожающе потрясая шпагами, пиками и аркебузами.

Лассо, ловко брошенное одним из солдат, было тут же ослаблено, чтобы не дать бедному гасконцу умереть от удушья.

— Кайманью кровь вам в глотку!.. — выругался гасконец, тщетно пытаясь отыскать свою драгинассу. — Все несчастья посыпались на меня. Кто вы такие и чего хотите от меня? Я же — не бык, чтобы ловить меня при помощи лассо.

Солдаты, а их было человек десять — двенадцать, рассмеялись, наслаждаясь бессильной яростью гасконца.

Аркебузу из предосторожности у него сразу же отняли, лишив возможности совершить безумный поступок.

— Может быть, вы из какого-то собачьего племени? — кричал гасконец, все больше и больше разъяряясь. — О, если бы при мне была драгинасса, я бы заморозил эти усмешки на ваших губах. Tonnerre!..

Командир отряда, старый седоусый сержант с таким же кривым носом, как и у дона Баррехо, услышав это восклицание, вздрогнул.

— На земле есть только один Люсак, и тот находится в Гаскони, — пробормотал он.

Потом сержант приблизился к пленнику, не перестававшему изрыгать проклятия и угрозы, хотя при нем теперь не было даже обычного ножа, фамильярно положил ему руку на плечо и сказал:

— Вы сделали свой гасконский выговор, а теперь кончайте. Ваша честь спасена.

— Да кто вам сказал, что я гасконец? — закричал дон Баррехо.

— Полагаю, что это был сам маркиз де Монтелимар. Хватит ругаться. Следуйте за нами.

— Одну минуту, сержант. Вы упомянули про маркиза де Монтелимара, не так ли?

— И что?

— Где находится этот сеньор?

— В нескольких шагах от нас.

Дон Баррехо прикусил до крови губу, его бил озноб. Этот кабальеро, который не отразил бы и трех ударов его драгинассы, внушал гасконцу настоящий страх.