Шум замолк.

- Итак, слушайте меня. Дурость ваша меня порядком допекать начала. Это мое метро. Это мой поезд. Это моя, мать вашу, станция. Кому что не нравится, валите к бениной маме. А если вам тут комфортно и уютно, то сидите и не рыпайтесь. И шутить так друг над другом не надо. И бродить средь бела дня в поисках беды не надо. Ладно, сами сгинете. А как беду сюда приволочете? А? Ваффен!

- Чего…

- Ходил куда?

- Я никуда не ходил. Я на станции был. Родька видела, что я на месте.

- Ладно. Щербатый, ты.

- Я тоже дома сидел. Книжку читал. – Щербатый снова пожал плечами, опустив лицо и поедая обед.

- Клим?

- Чего Клим… - он угрюмо посмотрел на Саныча.

- Шлялся где говорю!

- Я лекарства искал. Язва замучила, спасу нет.

- Нашел?

- Нет, - Клим дернул плечом.

- Погоди, а что за барахло ты тащил? – удивился Жиган.

- Просто барахло, - буркнул Клим.

- Так ты говорил что…

- Да нет там ничего путного, - разозлился Клим.

- Моряк? – Хмурый Саныч повернул голову в сторону бородатого.

- Я в тоннель ходил.

- А за каким хреном?

- Уровень воды смотрел. Не повышается ли. И фон замерял.

- Ну, это конечно дело полезное. И в тоннель ходить не по городу шляться все же.

- Ишь… Герой, - хмыкнул Жиган.

- А ты Жига куда задницу свою волочил?

- Я людей видел.

- Да?

- Да, - Жиган огрызнулся. – Это ведь наш дозорный славный видеть должен был, а не я. Но он так вахту несет, что даже не заметит, как его отпердолили, пока рожать пора не настанет!

- Жиган, да ты полегче! - протестующее воскликнул Шум. – Ты сам-то в дозорах не стоишь!

- Хайло завали! – рявкнул Саныч. – Так откуда и куда люди шли?

- Ну… Трое… По путям. Мимо старого Рыбацкого. Потом на Гоголя свернули. Ну, я их из виду потерял потом.

- А мы же с тобой на Караваевской встретились. – Клим посмотрел на своего товарища.

- Ну да. Ну, так я ведь искал их. А потом этот крендель орать на крыше стал, когда шнобель разбил себе. И мы бегом обратно.

- Шнобель у чурок, - буркнул Шум. – У меня нос.

- Короче, кучка баранов. Меня слушайте. Я больше повторять не буду. Без моего ведома никуда. – Угрожающе произнес Саныч. Затем схватил за шиворот скинхеда. – И сука не спать на посту!

- А ты сам куда ходил, а старый? – Шум вдруг оскалился, показывая покрасневшие от натекшей из носа крови зубы.

- Не твое собачье дело!

Он оттолкнул от себя бритоголового и, усевшись, начал есть.

- Саныч, ну ведь это тоже не дело. Сам бродишь где-то днем, а нам нельзя? – покачал головой Жиган.

- Я сказал. Это не ваше дело. А еще я сказал, если кому что не нравится, то валите отсюда подобру-поздорову. Ясно?

* * *

- Если такое лето холодное, то какой зима будет, а? – вздохнул Ваффен устало глядя в потолок вагона.

- Нда… - буркнул Щербатый, перелистнув страницы проклятой книги про ядерную войну. – Зима термоядерная настает. Вот что. Напророчили-накаркали, писаки хреновы.

Они иногда задерживались в вагоне. Щербатому просто, потому что в вагоне нравилось больше чем в тесном ящике-доме. А Ваффену нравилось быть с кем-то еще, но не в одиночестве. Тем более перед заступлением в дозор на крышу станции. А сейчас именно его очередь. Стуча подошвами своих ботинок, в вагон вошел бритоголовый Шум.

- А вы, какого хрена языки, в задницу засунувши, молчите? Чего меня не поддержали? – зло проворчал он, щупая свой нос.

- А с чего это нам тебя поддерживать? – усмехнулся эстонец.

- Да потому что он достал уже своим мнимым превосходством. А вы овцы…

- Чего ты хочешь, Шум? – Щербатый поднял на него глаза.