– А что, в убийстве подозреваются эти двое?

– Да кто же еще это мог быть?

– Да мало ли кто, Беннет! Например, те, кому вы сказали, что едете сюда.

– Я никому ничего не говорил. Даже жена не знает, куда я поехал. Неужели вы думаете, что я стал бы кому-то рассказывать?

– Ну конечно, ведь кому-то вы поверяете свои тайны. Без близкого друга что за жизнь?

– Я не хотел впускать вашего человека к себе в контору. Но он сказал, что его послали вы. И вот он мертв. Они его убили. Они до нас до всех доберутся! Это точно. Уж поверьте.

– Что вам теперь нужно, так это бокал доброго вина. Мы угостим вас сами, своими руками.

И Харрисон Колдуэлл повел трясущегося гостя вниз, в огромные винные погреба. Там у него была одна совершенно особенная бутылочка – припасена специально для такого случая, для такого вот нежного друга.

– Ах, Беннет, вы себе представить не можете, как мы одиноки! Так мало людей, которым можно довериться. Но теперь мы знаем, что вам можем доверять всецело.

– Да, да, не сомневайтесь – закивал Уилсон.

– И мы понимаем, что вы не могли не поделиться с кем-нибудь своими неприятностями – ну, например, с женой.

Колдуэлл в неясном свете изучал бутылку. Он откупорил ее небольшим узким кинжалом с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Он старался не слишком встряхивать темную бутыль. Хорошее вино всегда с небольшим осадком. Если бы ему подали его за столом, то сначала вину дали бы отстояться и только потом верхний слой был бы перелит в графин, чтобы оттуда уже разливать по бокалам. Но сейчас это были просто два друга в винном погребе, а что такое бутылка, распитая друзьями, даже если и немного мутноватая?

– Поверьте мне, Ваше Величество! Я очень скрытный человек. Я всю жизнь проработал в государственном учреждении и научился не доверять ни единой душе.

Колдуэлл протянул ему бутылку. Уилсон помотал головой.

– Я не хочу пить, сэр.

– Боитесь? – спросил Колдуэлл.

– Нет. Нет! Я вам верю. – И Беннет Уилсон опять чуть не расплакался. Колдуэлл нежно улыбнулся и обнял Уилсона за плечи, после чего отхлебнул вина из горлышка. Затем он с улыбкой протянул бутыль Уилсону.

Уилсон видел, как Колдуэлл отпил, и решил, что опасаться нечего.

– Не подумайте, что я вас в чем-то заподозрил... Ваше... Ваше Величество. Просто здесь так темно... А винные погреба будят во мне подозрительность.

Колдуэлл молча кивнул Уилсону, приглашая отпить.

Держа бутылку двумя руками, Уилсон сделал большой глоток и хотел было протянуть бутылку обратно, но не удержал и выронил. Пальцы не слушались. Бутыль с глухим звоном стукнулась об пол. С таким же глухим стуком ударилась об пол и голова Уилсона.

Он не понял, почему вдруг перед его взором оказался каменный потолок и почему при падении он не почувствовал боли. Руки были при нем, но он не мог и пальцем двинуть. То же самое происходило и с ногами. Потом Его Величество Харрисон Колдуэлл выплюнул то, что держал во рту, на тело Беннета Уилсона – вместе с остатками таблетки, нейтрализовавшей смертоносное действие яда. Смерть могла наступить при малейшем всасывании жидкости слизистой оболочкой рта.

Значит, вино все-таки было отравлено, подумал Уилсон. Эта мысль была какой-то странной, наподобие прозвучавшего издалека туманного недоуменного вопроса, ответ на который уже не имел ровным счетом никакого значения. Как не имела значения уже ни одна его мысль. Тело его одеревенело и умирало. И он знал, что вместе с телом умрет и душа. А потом он уже ничего не знал. И ни о чем не думал.

Колдуэлл отер язык о рукав, дабы убедиться, что ни одна капля отравленного вина случайно не осталась в организме.