И, надо сказать, Забродов не ошибся. Полковник в отставке был прикрытием, отмычкой, которая позволяла открыть дверь. В квартиру ворвались люди в камуфляже, в бронежилетах, с автоматами и пистолетами. Отставной полковник лишь изумленно моргал, глядя как его использовали.

Через пару минут появились и понятые. Мещеряков не скрывал своего удивления и возмущения. Но особо возмущаться ему не дали.

— Документы! — потребовал старший. Мещерякову не дали даже залезть в собственный карман, его удостоверение вытащил дюжий омоновец в сером камуфляже. Омоновец, лишь только взглянул на обложку, как тут же быстренько вручил его старшему — так, словно в его пальцах оказалась граната.

Капитан милиции не спешил с выводами. Удостоверение вполне могло оказаться фальшивым. Но на случай, если оно настоящее, капитан особо не хамил.

— Теперь вы убедились? — гордо спросил Мещеряков, привыкший, что его удостоверение, которое он поназывал чрезвычайно редко, производит должное впечатление.

— Разберемся, — сухо ответил капитан, решивший действовать строго по инструкции.

Терять ему было нечего, у него на руках ордер на обыск, понятые на месте. Выполнит свою работу, и пусть разбираются другие. В конце концов, и полковник ГРУ может оказаться замешанным в преступлении.

— Илларион, что такое? — поинтересовался Мещеряков.

Но тут же капитан остановил его взмахом руки:

— Переговариваться запрещено!

— Вы понимаете с кем…

— Понимаю, у меня служба, — и капитан стал между Мещеряковым и Забродовым.

Илларион вел себя абсолютно спокойно, людей в форме не провоцировал.

Лишь спросил:

— Капитан, сесть можно? Подумав, омоновец ответил:

— Садитесь.

Илларион закурил и жестом пригласил сесть Мещерякова. Тот порывался что-то сказать, но Забродов приложил палец к губам. И по взгляду друга Андрей понял, что Забродов готов к этому визиту и ждет реализации своего очередного фокуса.

В жизни Мещеряков привык полагаться на Забродова, в душе вполне соглашаясь с тем, что тот умнее и проворнее его в делах. Вот и теперь оставалось только расслабиться. Сам Мещеряков ничего не решал, действовали другие, ему лишь досталась роль наблюдателя.

Забродова и Мещерякова, перед тем, как позволить им сесть, обыскали. При Илларионе, ясное дело, не нашлось никаких документов — кто их носит в кармане домашней одежды?

— Паспорт лежит в шифоньере, — сказал Забродов.

— А остальные документы?

— Зачем остальные? Чтобы удостоверить личность гражданина достаточно одного паспорта. Капитан, я не сомневаюсь, что у вас есть ордер на обыск.

— Есть.

— Скажите, что вы собираетесь искать? Может, я знаю, где это лежит? Что вы ищете — оружие, боеприпасы, порнографию, наркотики, фальшивые доллары? Кое-что из этого набора у меня дома найдется.

Капитан чувствовал, над ним издеваются, и поэтому решил не ввязываться в игру, предложенную Забродовым.

— Сами разберемся, тем более что у нас четкая ориентировка.

Один из омоновцев уже раскладывал деревянную стремянку. Забродов задумчиво смотрел на пол, на его губах играла улыбка.

— Станьте сюда, — капитан подвел двух понятых и отставного полковника, который остался в квартире из чистого любопытства. — Смотрите, что он делает, чтобы потом не сомневаться.

— Там пыльно, я туда давно не лазил, — негромко сказал Забродов, перепачкаетесь.

Капитан зло посмотрел на хозяина квартиры. Омоновец снял журналы и со счастливой улыбкой на лице поднял за уголок белый почтовый конверт.

— Конверт, — сказал капитан, принимая находку.