|
Морс осторожно осмотрел прозрачный лифчик, висевший на спинке стула. Тут у него в мозгу снова возникла картина, как Сильвия лежала в кровище во дворе. Ну, и опять поперли в голову неприятные воспоминания последних часов. Женские журналы в комнате валялись стопкой на подоконнике. Морс с удивлением пробежал глазами пару статеек: как накладывать вечерний макияж, как дневной, как справляться с интимными проблемами и сверять жизнь с гороскопом. Ну, разве это журнал? — ни одного намёка на порно, словно у нас секса нет. Так, откроем гардеробчик. Морс порылся в кучах юбок, блузок, брюк и платьев. Чистые и грязные вперемешку. Гора туфель: супермодные, с острыми носами, с разнообразной подошвой, а некоторые — просто барахло. Да, денежек у неё на всё хватало.
На столе Морс ещё нашёл рекламные журналы о путешествиях «всё включено» по Греции, Югославии и Кипру: ослепительные отели, лазурное море, а внизу мелким шрифтом — неприятная информация о медицинской страховке и типа того. Тут же письмо от работодателя Сильвии, где объяснялось, в чём состоит сложность налога на добавленную стоимость. Так… дневник. Однако в дневнике всего одна запись, от второго января: «Холодно. Ходила на „Дочь Райана“.» Льюис постучал в дверь спальни и вошёл. — Обнаружили чего, сэр? Морс глянул бесстрастно на бодрячка-подчиненного и промолчал. — Можно? — Льюис потянулся к дневнику. — Валяй, — разрешил Морс. Льюис тщательно изучил пустые страницы сентября, ничего не нашёл, вернулся к единственной записи и заключил: — Всего одна запись, сэр. — Да? А я так быстро читать не умею, — ответил Морс. — По вашему мнению «холодно» означает, что похолодало, или, что её знобило? — Откуда мне знать? — резко бросил Морс. — И какое нам до этого дело? — Мы могли бы узнать, где шёл фильм «Дочь Райана» в первую неделю января, — предложил Льюис. — Ну и что? Почём продавался дневник, кто его отпускал, где она покупала шариковые ручки? Сержант, мы ведём следствие об убийстве, а не рекетируем лавку канцтоваров! — Простите. — Ну, ладно, может ты и прав, — добавил Морс. — Кажется, от мистера Кейа тоже никакой толковой информации, сэр. Хотите с ним поговорить? — Нет. Оставь бедолагу в покое. — Что-то у нас никаких подвижек, сэр. — Может да, а может нет, может дождик, может снег, — сказал Морс. — На мисс Кей была тогда белая блузка, да? — Да. — Твоя жена какого цвета лифчик надевает под белую блузку? — Кажется, светлый. — А чёрный? — Будет слишком выделяться, сэр. — Ммм. Ты случайно не знаешь, когда вчера закончился световой день? — Не могу знать, сэр, — отрапортовал Льюис. — Готов отправиться и получить данные. — Не торопись, — сказал Морс. — По дневнику, который ты сейчас рассматривал, получается, что вчера, 29 сентября, был день Святого Михаила и День Всех Святых. Значит, солнце село в 6.40 вечера. По узкой лестнице сержант спустился за своим шефом. Что последует дальше, он уж и представить себе не мог. Не успели они дойти до двери на улицу, как Морс повернулся и спросил: — Льюис, а ты одобряешь движение в защиту прав женщин?
В 11.00 утра сержант Льюис опрашивал директора страховой компании Таун & Гаун, в которой работала Сильвия. Офис занимал второй и третий этажи здания. Под офисом располагался процветающий табачный магазин. |
