|
Фергюсон тоже промахнулся, после чего сбил селезня майора. Тот подождал, пока покажется следующая птица. Увидев ее, он навел ружье, спустил курок, ощутил тугую отдачу в плечо и с удовлетворением увидел, как утка падает на траву. Фергюсон подстрелил вторую утку — она летела так низко, что этот выстрел едва-едва можно было назвать достойным. Майор вскинул ружье и выстрелил в трудную цель — утка летела вверх и слегка в сторону. Она упала на дальней стороне поля, и майор запомнил место, прежде чем поставить на стойку свое ружье и взять ружье Берти. В третий раз он промахнулся, но ружье работало безупречно и надежно лежало у него в руках. Он вдруг подумал, как много эти ружья значили для его отца, вспомнил о Берти и о том, как они, словно эти ружья, были разделены в течение последних, впустую потраченных лет. Он прицелился в очередную утку, но стрелять не стал; потому ли, что стая уже заметно поредела, или потому, что на него вдруг нахлынули эмоции, он сам не понимал. Фергюсон подстрелил отбившуюся от других утку, и она медленно хлопала крыльями, словно отказываясь мириться со смертью.
Было слышно, как на пруду плещутся утки: многие из них пробились через линию огня и шумно, словно политики, обсуждали дальнейшие действия. Через несколько минут Моррис вновь ударит битой по баку, и утки вновь отправятся в свое самоубийственное путешествие. Пока же помощники бросились на поле, где принялись собирать синие и зеленые тельца и перебрасывать их через ограды соответствующих участков. Рыжий парень подмигнул майору и бросил ему сбитого Фергюсоном селезня. — Думаю, это ваша, — сказал он и передал селезня американцу. — Боюсь, я тогда вторгся на вашу территорию, — ответил Фергюсон, светясь от удовольствия, и запихал птицу в свой ящик. — Просто не мог его упустить. — Ничего страшного. Мы здесь не строго соблюдаем правила, — сказал майор, пытаясь быть вежливым и одновременно выразить свое недовольство. — Приезжайте как-нибудь пострелять ко мне в Шотландию, заодно покажете всем класс. Мой егерь как-то накричал на меня прямо перед гостями за то, что я стрелял не туда, куда надо. — Мой отец отлично разбирается в охоте, — заявил Роджер, вдруг возникнув из ниоткуда с протянутой рукой. — Роджер Петтигрю, приятно познакомиться. — О господи, так вас тут несколько поколений одновременно! — воскликнул Фергюсон, пожимая ему руку. — И как окружающие выживают под натиском вашего семейного чувства юмора? — Роджер утверждает, что у него нет чувства юмора, — ответил майор, перезаряжая ружье. Он вытер руки о специальную тряпочку, которую хранил в кармане охотничьего пиджака. — Он считает, что это мешает чувству собственного достоинства. — Я из компании «Челси партнере», — сообщил Роджер. — Мы страховали вашу сделку по очистным сооружениям на Темзе. — А, так вы из ребят Дикого Норма, — сказал Фергюсон. Майор и представить себе не мог, что мог сделать внушительный и неразговорчивый начальник Роджера, чтобы заслужить подобное прозвище, — разве что он каждый день носит такие дурацкие носки. — Мы не встречались на заключительном ужине? — продолжал Фергюсон. — Вы еще сломали руку, когда ныряли на Большом Барьерном рифе. Майор с печальным изумлением наблюдал, как меняется лицо его сына, сигнализируя, что он явно готов подтвердить предположение Фергюсона. — Нет, меня на том ужине не было, — ответил наконец Роджер — в нем победила то ли честность, то ли страх, что обман раскроется. — Но я надеюсь, мы скоро устроим еще один ужин. Майор облегченно вздохнул. — Возможно, повод подвернется раньше, чем ты думаешь, — сказал Фергюсон и обнял Роджера за плечи. |
