– И ты?..

– Я нашел его и спас от американцев, от их образа мыслей, дурных манер и пагубных привычек.

– Ты хорошо сделал, – сказал Сен.

Но подозрительный Ми Чонг спросил, как Чиун узнал, что в этом американском теле было корейское, а не американское сердце?

– Потому что он хорошо усвоил мои уроки и докажет это, продемонстрировав свое искусство, когда приедет в Синанджу поклониться своим истокам.

– Как мы узнаем, что он не просто американец, которого ты научил секретам Синанджу?

– Американец? – засмеялся Чиун. – Ты же видел американцев во время великой войны с Югом, ты видел их, когда они были тут со своим кораблем? Американец!

– Некоторые американцы далеко не трусы, – сказал Ми Чонг.

Но Ким Ир Сену так понравились слова Мастера, что он недовольно посмотрел на Ми Чонга.

– Конечно, у этого белого было сердце корейца, – сказал он.

– Его зовут Римо, – сказал Чиун.

Так случилось, что в тот же вечер это имя было вновь упомянуто в большом Доме Народа в Пхеньяне, и председатель вспомнил его. Ему доложили: получено послание, что американец по имени Римо будет предан позорной смерти в деревне Синанджу и что сделает это человек по имени Нуич.

Послание и было от Нуича. Он выражал преданность Ким Ир Сену и народу Корейской Народно Демократической Республики.

Письмо было подписано так: «Нуич, Мастер Синанджу».

Глава девятая

– Леди, я хочу снять со счета миллион долларов. Не пересчитывайте, давайте просто на вес.

Линетт Бардвел подняла голову и улыбнулась Римо.

– Привет, – сказала она. – Вспоминала о вас прошлой ночью.

– Вас то как раз мне и не хватало прошлой ночью, – сказал Римо. – Но ведь всегда есть следующая ночь... Ваш рабочий день уже кончился?

Линетт взглянула на часы, висевшие прямо над головой Римо.

– Осталось десять минут.

– Пообедаем? Ваш муж не будет против?

– Думаю, что нет, – ответила Линетт. – От него нет ни ответа, ни привета. Наверное, уехал куда то.

Римо ждал у входа в банк. Линетт вышла из здания ровно через десять минут.

– Поедем на моей машине? – спросила она.

Римо не возражал. В машине на автостоянке она коснулась губами его щеки, случайно облокотившись на больное правое плечо. Лицо Римо исказила гримаса боли.

– Что случилось? Вы ушибли плечо?

Римо кивнул.

– Хотите – верьте, хотите – нет, я споткнулся об ящик с баскетбольными мячами.

– Не верю.

– Ну и ладно.

Линетт вела машину, и на этот раз Римо сам выбрал ресторан – еще более невзрачный, чем накануне вечером, но в нем, судя по внешнему виду, вроде бы подавали настоящий рис. Ожидания оправдались, и Римо вместе с Линетт принялся за еду.

– Вы видели Уэтерби? – спросила она.

– Да. Но он ничем не смог помочь.

– Помочь в чем? Мне ведь, между прочим, так и неизвестно, что вас интересует.

– Я пишу книгу о восточных единоборствах. Ваш муж, Уэтерби – все они прошли специальный курс обучения, нечто особенное. Я достаточно знаю о боевых единоборствах, чтобы в этом разобраться. Но все помалкивают. Кажется, я натолкнулся на какой то секрет, новшество в системе подготовки, и я добьюсь своего.

– Хотела бы помочь вам, – сказала она, поддевая на вилку кусочек мяса лангуста, – но это не мое дело.

– А ваше какое?

Лангуст бесследно исчез у нее во рту.

– Мое дело любовь, а не борьба.

За бренди Линетт призналась, что ее муж никогда раньше не проводил ночей вне дома.