— Я здесь, Жан.

— Поль, — поразительно, но Жан попытался сесть. София не позволила ему, вернула назад. — Поль ищет тебя, Брюс. По-моему, хочет тебя убить.

— Спасибо, Жан, — я встретился взглядом с Софией, прижал палец к губам — молчи. — Я буду осторожен.

Он едва заметно кивнул и закрыл глаза. Я ещё раз встретился взглядом с Софией и подошёл к двери.

— Софи, — она посмотрела мне в лицо, не отпуская ладонь Жана. — Спрячь деньги. — Она кивнула и попыталась улыбнуться. И у неё получилось.

В первом купе всё было обставлено не хуже, чем во втором. И на диване уже стояло два чемодана. Близнецы тех, что у Софии. Видавшие виды, обтянутые настоящей, чёрной кожей; стальные ручки и выдвижные колёсики; запах путешествий, аромат роскоши, символ высшего общества. Господи. Откуда всё это?

— Ники, откуда…

На столе уже была аптечка. Бинты, салфетки, всё такое. Ники молча указала на ближайшую ко входу часть дивана. Заперла дверь.

— Начнём с тебя, Брюс. Снимай всё это. Нет, бросай прямо на пол. Всё равно это всё в мусор.

— В какой ещё…

— В чистку, в чистку. Хорошо. Постарайся не кричать.

Да уж. Она осторожно, но без лишних церемоний протёрла мне лицо чем-то спиртовым. Я смог ни разу не вскрикнуть, только шипел сквозь зубы. Наконец, Доминик осторожно протёрла мне лицо, шею и руки салфеткой и отошла. Я закрыл глаза. Боль проходила, лицо уже не пекло. Что-то в левой части груди. Наверное, рёбра. Раза три меня съездили по почкам. Почки уже дали об этом знать, надо срочно искать уборную. Похоже, вывихнуто левое плечо. Я открыл глаза. Ники сидела передо мной на корточках. Всё такая же элегантная и свежая. Теперь она улыбалась. Лицо её перестало быть лицом киборга-убийцы, стало лицом той самой Ники, с которой я говорил в тот, первый день.

— Снимай туфли и брюки, — велела она. — Примешь душ, а потом продолжим.

Я смотрел в её глаза, не решаясь расстегнуть ремень.

— Я увижу что-то новое? — осведомилась она, продолжая улыбаться.

Была не была. Сбросил с себя всё. Ощутил, что от меня несёт кровью и потом. Зажмурился, сжал зубы. Только бы не покраснеть. Открыл глаза. Ники осматривала меня — как медсестра, почти без эмоций.

— Повернись, — я подчинился. Она молча вручила мне охапку полотенец. Открыла передо мной ту самую дверцу. Точно. Все удобства — не без тесноты, но пользоваться можно.

Ники показала, как там всё включается, и ушла, закрыла за собой дверь. Мыться было очень больно, но я не осмелился бы попросить её помочь. Похоже, она это понимала. Как ей удаётся так перевоплощаться?

Минут за пятнадцать я справился. Со всеми естественными потребностями. Остались неестественные, подумалось отчего-то. Мне захотелось рассмеяться, истерически захохотать. Долго боролся, пришлось сесть прямо на пол, прижать ладонь ко рту. Если снаружи слышно, какие звуки я издаю, там решат, что пора вызывать «скорую». Или полицию.

Пришлось ещё раз умыться. Когда я вышел, полотенце вокруг талии, Ники молча указала на всё тот же диван. Теперь там была постелена простыня. Она протянула руку к полотенцу, моей единственной одежде. Я поймал её руку.

— Не валяй дурака, — посоветовала она. — Ничего не отниму, не бойся. Тебя избили, забыл? Я просто осмотрю.

— Ты ещё и врач?

— Немножко. Давай, ложись. Если смущаешься, закрой глаза.

Я так и сделал. В смысле, отдал ей полотенце, улёгся и закрыл глаза. Боль постепенно проходила. Пальцы Ники были тёплыми, их прикосновения — приятными. Настолько, что я стиснул зубы.