Я взвел курок. Щелчок прозвучал вполне правдоподобно. «Клубника» напрягся, и лицо его побледнело.

— Не дури, — снова повторил он, его тон превратился из угрожающего в просительный. — Давай разойдемся мирно.

— Давай. Поставь чемодан и отвернись.

— Нет.

— Сам знаешь, что будет.

На третьем этаже хлопнула фанерная дверь черного хода и раздался громкий мат.

Это подхлестнуло нас обоих. Я понял, что еще немного — и все, мне конец. «Клубника» решил не рисковать. Личность моя известна, а подмога близка. Даже если я ускользну, никуда не денусь. Или он ждал вовсе не подмогу, и встреча с соратниками Фунта не сулила ему ничего хорошего.

Он поставил кейс на пол и повернулся ко мне спиной, чтобы у меня не возникло сомнений в миролюбивости его намерений.

Я подобрал валявшийся под лестницей металлический совок и долбанул его по затылку так, что погнулась ручка. «Клубника» кулем осел к моим ногам. Я наклонился, нашаривая на его поясе кобуру с револьвером.

По лестнице загрохотали шаги.

Я подхватил кейс, продолжая искать оружие. Ухватив гнутую деревянную рукоятку, я рванул ее на себя.

Кто-то, матерясь, спускался уже на площадку второго этажа.

Револьвер был в моей руке, и я вывалился в тамбур. Дверь на улицу была приоткрыта, и я увидел у крыльца машину. Пустую. Ударом ноги я распахнул дверь настежь. На заднем дворе гостиницы никого.

Я шагнул обратно на лестничную площадку и выстрелил в стену. Звук получился, как от разрыва снаряда. Пуля рикошетом разбила стекло.

Теперь преследователь, каким бы крутым он ни был, умерит свой пыл.

Я выскочил на улицу и побежал.

Я успел достигнуть сквера раньше, чем появилась погоня.

Двое мужчин замерли на крыльце, растерянно оглядываясь. Потом один из них заметил меня, толкнул второго локтем в бок, и они рванули следом. Особой прыти они, правда, не проявляли, и мне удалось увеличить расстояние.

Через минуту я проходными дворами выскочил на параллельную улицу, оставив их далеко позади.

Осмотревшись, понял, что оторвался.

Я пересек сквер, перемаханул через ограду детского садика. На проспекте остановил такси и попросил отвезти меня в центр.

* * *

Потратив остатки личных денег в дорогом валютном магазине, я купил новую одежду и солидный чемодан. Смена одежды изменила мою внешность не меньше, чем утреннее посещение парикмахерской.

Я спустился в туалет, заперся в кабине и занялся белым кейсом. Подобрать шифр кодовых замков мне, конечно, не удалось, и я вспорол боковину ножом. Сигнализации, мины или иных сюрпризов внутри не оказалось; на пол посыпались почтовые конверты с зелеными банкнотами внутри. Все купюры были по сто долларов, и среди них ни одной измятой или затертой. Я убрал несколько в новенький бумажник, остальные бросил на дно чемодана. Туда же, поверх рубашек, брюк и бритвенных принадлежностей, лег и распотрошенный белый кейс. Через несколько минут в глухом грязном дворе я засунул его под крышку мусорного бака.

Я отправился к городскому автовокзалу. На площади, кроме автобусов, стояло с десяток разномастных легковушек. Я договорился с водителем за сто долларов, погрузился в салон старой «волги», и мы поехали.

Я хотел добраться до соседнего крупного города. Вокзалы и городской аэропорт уже наверняка взяты под наблюдение. Если Лика ничего не перепутала и у «Оцепления» была официальная «легенда» для перевозки денег, меня, возможно, ищет и милиция. А может, и нет. Я совсем запутался. Действовал Фунт сам по себе или был как-то связан с «гаймаковскими»? И не они ли — те самые, ничего не боящиеся отморозки?

Если повезет, я доберусь до Старославянска, а оттуда прыгну в Петербург.