Малыш Тедди имеет в виду совсем не убийцу птиц. О том случае ему скорее всего даже ничего не известно. Он говорит совсем о другом убийстве.

«Я пытался тебе показать, – говорит он, – но ты ничего не желал знать».

На меня обрушиваются его воспоминания, накрывая волной страданий. Фонтан чувств, красок, влажной земли и лунного света на пустынных улицах. У меня такое ощущение, что я смотрю кино, в котором все можно понюхать и потрогать руками.

Малыш Тедди

И время, и боль мы делим между собой. Большой Тед отнес Мамочку в лес, чтобы она могла стать богом. Но зато я видел, что произошло накануне.

Я сижу в гостиной. После того, как не стало Папочки, прошло несколько лет. Недавно на озере пропала Девочка с фруктовым мороженым. Все очень расстроены.

На столе передо мной лист бумаги. Анкета о приеме на работу. Мурлыча что-то себе под нос, я желтым карандашом рисую на ней собственный портрет. Из-под кухонной двери ползет запах табачного дыма и жженого кофе. Леди Терьер держит речь.

– Полбанки по утрам и сухой корм на ночь, – говорит она Мамочке, – но только после прогулки. Боже правый, чуть не забыла. Папоротники в горшках надо поливать трижды в неделю. Не чаще и не реже. Некоторые скажут, что это чересчур, но я считаю, что почва, в которой растут папоротники, постоянно должна быть влажноватой.

– Можешь на меня положиться, – кротко произносит Мамочка.

– Я знаю, – отвечает Леди Терьер, позвякивая ключами. – Вот этот, на зеленой тесемке, от парадной двери; этот от черного хода, там можно спуститься в подвал, я использую его как убежище во время урагана. А в остальное время я его не открываю. Ах, Мехиииико. Буду пить коктейль на завтрак каждый день. Тот самый, с зонтиком. Я буду плавать, валяться на солнце и хотя бы в этот раз не думать о работе. Ну ничуточки.

– Ты это заслужила, – участливо произносит Мамочка, – после таких-то нагрузок.

– И не говори.

Становится тихо, потом доносится какой-то шорох, кто-то кого-то чмокает в щечку. Леди Терьер заключает Мамочку в объятия. Я сильнее прижимаюсь ухом к двери. Во мне кипит ревность, из меня чуть не выплескивается желчь.

Я стою у окна и смотрю, как Мамочка после наступления темноты выходит из дома. В руке у нее большой чемодан на колесиках, и мне страшно, что она уезжает в Мехииииико отдохнуть вместе с Леди Терьер. Не хочу, чтобы меня бросили. Но в чемодане ничего нет, потому как на ходу она беззаботно им размахивает. Я неподвижно смотрю, ведь мне еще никогда не приходилось ее такой видеть. Веселье и шутки точно не для Мамочки. Знаю, она не хотела бы, чтобы ее сейчас видел я или кто-то другой. На улице сегодня не горит ни один фонарь. Похоже, ей очень повезло, что мальчишки перебили их все камнями.

Мамочка направляется в лес. Проходит какое-то время, ее довольно долго нет, и я почти уже плачу, опасаясь, что на этот раз она действительно ушла.

А потом все жду и жду.

Причем жду, как мне кажется, долго-долго, хотя на самом деле проходит час, может, два. Мамочка выходит из леса и шагает по продолговатым мрачным теням от ветвей, простирающихся над тротуаром. В прогалинах серебристого, лунного света я вижу, что в чемодане теперь лежит что-то тяжелое. Она неспешно везет его за собой по тротуару на колесиках. А потом проходит мимо нашего дома, не остановившись и даже не бросив взгляд! Я поражен. Куда это она собралась?

В лунном свете зеленая окантовка дома Леди Терьер выглядит серой. Мамочка направляется на его задний двор. Я ложусь в постель и с головой накрываюсь одеялом, но уснуть не могу. Ее долго нет, но потом она все же тихо входит в дом.