Они были свободны! Они спаслись! Они были на свободе! На свободе!!!

Йорш был ранен в ногу, но у него были эльфийский меч, конь, даже два коня, и лук с единственной оставшейся стрелой. И с ним была Роби. Он победил. Роби была рядом с ним, жива и невредима. Его снова настигла боль от того, что он убил человека. Йорш знал, что эта боль никогда не оставит его — это справедливо, так и должно быть. Но он знал, что готов снова и снова сражаться за Роби, за самого себя и за своих детей, когда они у него будут.

Они пронеслись через небольшой каштановый лес, где на опушке их ждала лошадь. Эльф, как обещал, не привязал её, но конь ждал, никуда не уходя. Заходило солнце. Становилось прохладно. У Йорша засосало под ложечкой — чувство, которого он не испытывал долгих тринадцать лет и которое, как он определил, было не чем иным, как голодом. Ему ужасно хотелось есть. Должно быть, и правда, его судьба ни в чём не знала меры. Он медленно сполз с лошади и, опираясь на неё, сделал несколько шагов. Рана не сильно болела, и он хоть и с трудом, но наступал на ногу. Йорш оторвал один из многочисленных воланов туники и перевязал рану. Затем собрал горсть каштанов и разделил их с Роби, которая осталась сидеть на чёрном жеребце, чтобы ещё раз не взбираться на него. Йоршу очень захотелось что-то сказать девочке. Сказать, что у них всё получилось. Что они выбрались. Что были живы. Были вместе. На свободе. Он хотел сказать, что неимоверно счастлив от того, что она жива, свободна и находится рядом с ним.

Но по непонятной причине мысли его путались, натыкаясь одна на другую, как перессорившиеся сороки, и в конце концов то, что ему удалось выдавить из себя, оказалось совсем не тем, что было у него на сердце.

— Нужно было оставить ему корону. Королю.

— Но он же мёртвый, — решительно ответила Роби, — совсем-совсем мёртвый, — для убедительности повторила она.

Йорш чувствовал себя полным дураком. Как он мог, желая столько ей сказать, завести такой… ну просто нелепый разговор?

— Так было написано в книге, — объяснил он. — «Кому судьбой положено сражаться, получит меч; кого ждёт царство, тому — корону…» — продекламировал он. — Это был настоящий король — я думаю, нужно было оставить ему корону, — добавил он не очень уверенно.

— А-а-а, это, — протянула Роби, — ну, тогда ничего. Смотри!

Она засунула руку в свой глубокий потайной карман, и эльфийская корона, переплетённая голубым плющом, заблестела мерцающим светом.

Йорш с открытым ртом уставился на неё.

— Это ты её взяла?

— Нет, Палладио — тот, самый толстый. Когда мы вылезали наверх, он был впереди меня, и вытащить корону из его мешка было раз плюнуть. Всё равно ему остались кольца, их было много, ну, колец. Я отличная воровка, знаешь ли. Могу украсть что хочешь! — с застенчивой улыбкой гордо добавила она. — Если это для тебя так важно, в следующий раз, когда мы там будем, мы вернём корону королю, и он будет доволен. Он тоже воскреснет, как крыса, или нет?

— Нет.

«Нелепый разговор» — это ещё мягко сказано. Он в первый раз говорил с Роби! Ну почему же он не сказал ей… главного? Йорш всё ещё чувствовал себя круглым дураком, но утешился: у них ещё есть время. Потом. Это не момент для объяснений. За ними точно готовилась погоня — нужно как можно быстрей убираться подальше от города.

Жеребца звали Пятнышко — Йорш узнал это из его памяти, но лошадь Страмаццо всё ещё не имела имени. Эта лошадь часто меняла хозяев, каждый из которых называл её по-своему, в конце концов прозвища перемешались у неё в голове.

Лошади нужно было дать имя. Имя, которое подходило бы ей, как Фидо — псу Сайры.