— Мне пора, — спохватился Костиков.

Он чувствовал, что между ним и Лимоновым многое осталось недосказанным. Он не хотел улетать из Москвы с ощущением вины перед старинным приятелем. Костиков неподвижно стоял перед Лимоновым, словно ждал от него не то благословения, не то прощения за все свои оплошности.

Но он не дождался ни того, ни другого.

— Что ж, иди, раз пора, — сказал ему напоследок Лимонов.

Скрестив руки на груди, в одной из которых держал желтый почтовый пакет, он всем своим видом показывал, что не собирается провожать Костикова. Тот еще некоторое время колебался, а затем протянул руку и нерешительно произнес:

— Пора прощаться. Бывай, Вик.

В голосе Костикова снова появились нотки обреченности. Он как будто хотел вызвать у Лимонова жалость и сочувствие. Можно было подумать, что он собирается не в Екатеринбург, а на ПМЖ за границу.

— Бывай, Олег, — спокойно и без всяких эмоций сказал Лимонов, ответив крепким рукопожатием.

Костиков повернулся и стал медленно удаляться. Лимонов тут же сделал знак Скворцову проводить его. Сам он остался на прежнем месте, взглядом провожая старого приятеля. Ему было невдомек, что виделся он с ним последний раз в своей жизни.

Ноя провели к Валдаю в тот самый кабинет, где всего несколько минут назад побывал Костиков. Когда его ввели, Валдай стоял у окна спиной к входной двери, потягивал из фужера коньяк, наслаждаясь напитком и видом на город. Будто в ожидании особого приглашения, Ной остановился на пороге. За его спиной неотлучно находились те двое, что привели его с улицы.

Быстро, одними глазами Ной осмотрел комнату. И само помещение, и с особым шиком подобранная обстановка, и двое парней за его спиной свидетельствовали о том, что парень оказался у влиятельного человека. Но кто этот человек, ему еще предстояло узнать.

Тем временем Валдай не спешил заводить с ним знакомство. Некоторое время он с удовольствием пил коньяк и смотрел в окно.

Наконец Ной не выдержал.

— Я не понимаю, по какому праву меня схватили и притащили сюда? — задал он вопрос и тут же ощутил, как чья-то тяжелая и крепкая рука легла на его правое плечо.

Ной повернул голову. Это был крепыш с угрюмой физиономией. Всем своим видом он приказывал парню замолчать. Он так сильно сжал ему шейную мышцу, что Ной ощутил, как немеет его правая рука. И хотя Ной прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, он все же попытался вывернуться. Однако крепыш перехватил его левую руку и, не прилагая особых усилий, так сдавил запястье, что Ной посчитал за лучшее не сопротивляться.

— Ну все, все, перестань, я сдался, — внезапно охрипшим голосом произнес Ной.

Несмотря на подобные заверения, крепыш своими тисками-руками продолжал сжимать ему шейную мышцу и запястье.

Валдай тем временем отошел от окна, взял со стола пачку сигарет «Camel», вынул из нее одну, опустился в кожаное кресло, помял сигарету в руке и наконец закурил. За все это время он ни разу не взглянул на молодого человека, которого его парни привели для разбирательства.

— Ладно, Янычар, отпусти его, а то и в самом деле загнется раньше срока, — распорядился Валдай, затягиваясь сигаретой и выпуская носом две струйки дыма.

Крепыш с угрюмой физиономией, которого незнакомец назвал турецким словом Янычар, подчинился. Он отпустил Ноя, и тот принялся потирать ладонями больные места.

— Что, не нравится? — продолжая дымить в пространство перед собой и не глядя на Ноя, произнес Валдай. — Учти, Янычар и не на такое способен.

Он говорил совершенно спокойно, но от этого спокойствия веяло реальной угрозой. Ной вдруг подумал, что у него действительно нет никаких шансов выбраться отсюда живым, и невольно ощутил, как волна ледяного холода прокатилась по его спине.