Валдай не верил ни единому слову этого парня, стоявшего перед ним с обиженным выражением лица. Слишком заученными выходили фразы и слишком явным было его желание поскорее убраться из этого здания. Но он также понимал, что даже при хорошей «обработке» парень вряд ли скажет больше, он больше не знает.

— А ты не справился со своей работой, ушастый, — произнес Валдай. — Он продирижировал свои слова рукой, в которой на этот раз держал не сигарету, а фужер. — Мало того что ты прохлопал Костана, так ты еще продал Панкрата.

Парня охватил страх. Незнакомец как будто читал его мысли. Конечно, он был прав, теперь у него возникнут неприятности.

Валдай взглянул на парня и, видимо, снова догадался о его мыслях и внутреннем состоянии.

— Ладно, ушастый, не дрейфь, — с циничной ухмылкой сказал он. — Можешь проваливать. При случае передай привет Панкрату от Валдая. Скажи, что Костан приходил ко мне за помощью, но я отказался помогать. Я не привык совать нос в чужие дела, особенно если они отдают тухлятиной. Иди, ушастый, я отпускаю тебя. Знай мою доброту. Но смотри не попадайся мне на глаза… Янычар, проводи его до выхода, — распорядился он и потянулся за сигаретой.

Прежде чем Янычар вытолкнул его за дверь, Ной в последний раз посмотрел на этого человека. Его взгляд непроизвольно зафиксировал перстень с рубином на левой руке незнакомца, назвавшегося Валдаем.

Глава 3

Отставной майор-спецназовец Борис Рубцов открыл глаза и бросил взгляд на настенные часы. Стрелки показывали без четверти девять утра. В те дни, когда не имелось никаких срочных дел, это было обычное время его пробуждения. Но это совсем не значило, что в такие дни он изменял своим привычкам и до обеда валялся под одеялом. Если он пробуждался от сна, пусть даже проспал всего три-четыре часа, то уже ни за что не мог уснуть снова. Поэтому Рубцов решительно скинул с себя одеяло, встал с кровати, выпрямился и потянулся. Затем он подошел к окну, раздвинул шторы и посмотрел на улицу. На дворе стояло погожее августовское утро.

Рубцов повернул задвижку и открыл дверь на балкон. В комнату ворвалась свежая утренняя прохлада, которая придала ему бодрости. Рубцов не стал выходить на балкон, а повернулся и направился в ванную, но задержался у большого зеркала на стене в прихожей. Некоторое время он внимательно рассматривал свое отражение в зеркале, теребя ладонью щетинистое лицо.

— Не мешало бы тебе привести себя в божеский вид, Комбат, а то так и форму потерять недолго, — сделал Рубцов замечание самому себе.

Несмотря на подобную самокритику, сорокапятилетний отставной майор пребывал в прекрасной физической форме. Он регулярно наведывался в спортивный зал — занимался на тренажерах и плавал в бассейне, а еще посещал секцию рукопашного боя, по всем правилам парился в русской бане и пользовался услугами массажиста. На его коже не было ни единого следа дряблости. Лишь необратимая седина на висках да морщины под глазами предательски свидетельствовали о том, что Рубцову уже немало лет и жизненный путь его не был усыпан розами.

Под прохладными упругими струями воды Рубцов окончательно проснулся.

После завтрака Рубцов вернулся в комнату, включил телевизор и удобно устроился в кресле перед экраном. На журнальном столике перед собой он поставил довольно увесистую хрустальную пепельницу, а рядом положил пачку сигарет «LM» и бензиновую зажигалку «Zippo».

На канале «Культура» шел документальный фильм о литературе русского Зарубежья. Однако Рубцов не вникал в смысл того, о чем рассказывали авторы фильма. Он с головой ушел в свои собственные размышления.

Неожиданно в прихожей зазвонил телефон. Но Рубцов настолько отрешился от происходящего вокруг, что не сразу сообразил, что дозвониться пытаются именно к нему.