|
Мы уже работали тут, когда некий Спейс принял участие в проекте. Он прислал своих людей – во главе с Дейкером, – и теперь некоторые находки отсылаются ему в Долину Паломника. – Какие находки? – Золотые слитки, драгоценные камни из стальных ящиков в одном из глубоких помещений. Это кража, менхир Шэнноу. – Так положите ей конец, – посоветовал Шэнноу. – Я ученый, менхир. – В таком случае занимайтесь наукой… и не вмешивайтесь в дела, которые вам не по силам. – Вы смотрите сквозь пальцы на такое воровство? Шэнноу усмехнулся: – Воровство? Кому принадлежит этот корабль? Никому. Следовательно, никто ни у кого не ворует. Две группы алчут того, что там есть. Более сильный заберет то, что пожелает. Такова жизнь, менхир Моне. Решает сила. – Но с вами мы оказались бы сильнее их. – Может быть… Но этого вы так и не узнаете. Утром я уеду. – Вы боитесь, менхир Шэнноу? Или просто хотите побольше монет? Мы можем заплатить. – Я вам не по карману, менхир. А теперь разрешите мне уснуть. * * *Утреннее небо хмурилось тучами, и вскоре после рассвета струйки дождя, стекавшие по его лицу, разбудили Шэнноу. Он встал, туго скатал одеяла и стянул их промасленными полосками сыромятной кожи. Потом надел тяжелую длинную куртку и оседлал жеребца. Из дымки измороси появились две дюжие фигуры, и Шэнноу остановился, выжидая. – Похожее ты нас опередил, – сказал широкоплечий мужчина с темной дырой на месте передних зубов. Его товарищ был пониже и поподжаристее. С поясов обоих свисали пистолеты. – Из-за нас не задерживайся. Езжай отсюда! Шэнноу промолчал. – Ты что – на ухо тугой? – спросил второй. – Ты тут лишний. В стороне собралась небольшая толпа. Шэнноу заметил Хеймута и Клауса Моне. Дейкера нигде не было видно. – Во-во! Ну-ка поможем ему! – сказал высокий, подходя ближе, но Шэнноу выбросил вперед руку, вытянув два пальца, и ударил его в горло. Детина, хрипя, попятился и упал на колени. Шэнноу пристально посмотрел на второго. – Будьте так добры, привяжите мои одеяла к седлу, – сказал он ласково. Тот сглотнул, облизнул губы и опустил руку на рукоятку пистолета. – Сегодня, – сказал Шэнноу, – неподходящий день для смерти. Человеку следует взглянуть в последний раз на солнце. Несколько секунд его второй противник оставался в нерешительности. Потом бросил испуганный взгляд на своего товарища, который, стоя на коленях, держался за горло и со всхлипами втягивал воздух в легкие. Он знал, что ему следует выхватить пистолет, но рука не слушалась. Его глаза забегали, встретились со взглядом Шэнноу. – Будь ты проклят! – прошептал он, и его ладонь соскользнула с пистолета, он подошел к скатанным одеялам, перекинул их через круп коня и привязал к седлу. – Благодарю вас, – сказал Шэнноу. – А теперь помогите вашему другу. Он сел в седло и повернул жеребца на север. Толпа расступилась, и он с трудом подавил желание обернуться. Это было самое опасное мгновение. Но выстрел не прозвучал. Он направил жеребца туда, где вечером стоял фургон фрей Мак-Адам. Фургона там не оказалось. Шэнноу злился на себя. Не было никакой нужды унижать людей, которых явно послал Дейкер, чтобы поторопить его с отъездом. Ему следовало бы просто уехать, как они предлагали. И только гордость помешала ему поступить так, а гордость – грех в глазах Всемогущего. «Вот почему ты не можешь найти Иерусалим, Шэнноу, – сказал он себе. – Твои грехи сковали тебя». Иерусалима не существует. Эта непрошеная мысль внезапно пронзила его мозг, и он вздрогнул. |
