|
– Из-за Стены… посланы Великой Блудницей, – ответил Пастырь. – Я думаю, нам следует выбраться отсюда, – сказал Скейс. – Нет. Мы должны прикрыть женщин и детей. Их больше ста. Мы должны остановить этих тварей хотя бы ненадолго. – Здесь нам это не удастся, Пастырь, Им ничего не стоит просто обойти нас справа и слева. Предлагаю отступить к церкви и остановить их там. Рептилии начали новую атаку. Пули изрешетили их ряды, но четыре успели спрыгнуть в канаву. Скейс обрушил пистолет на серую чешуйчатую голову, потом выстрелил в упор. Остальных закололи ножами, но не прежде, чем они убили троих защитников. – Отступаем двумя шеренгами! – крикнул Пастырь. – Каждый второй отходит на тридцать шагов и прикрывает остальных. Земля затряслась. Люди валились с ног, а луг разорвала огромная трещина с зазубренными краями и зазмеилась поперек канавы, щерясь, будто челюсти колоссального хищника. В городе рушились дома, и тут землю снова встряхнуло. Кинжалы бежали, забыв о сражении. – Пора! – сказал Скейс, и по команде Пастыря защитники повыскакивали из канавы и помчались через луг. Их скрыли клубы пыли. Земля снова разверзлась, и два человека свалились в глубокий провал. Остальные добрались до церкви, которая проседала в середине. Пастырь стоял и смотрел, как здание медленно разорвалось пополам. – В лес! – сказал он. – Гнев Божий настиг нас. Джозия Брум сидел и смотрел, как Пастырь указывает, где именно копать ров вдоль северной опушки леса. Землю ссыпали на внешнюю сторону, сооружая вал. Работали все в угрюмом молчании. Лопат не было, и работающие раскапывали мягкую почву голыми руками, со страхом поглядывая на север в ожидании нападения. Брум, белый как мел, замер в оцепенении среди суетящихся людей. Все кончено! Городок лежит в развалинах, множество людей погибло, уцелевшие прячутся в лесу без провизии, без крова и почти без патронов для последних ружей. Остается только сидеть и ждать смерти от руки этих чудовищ. Брум смигнул слезы. Эдрик Скейс поймал трех лошадей и ускакал к себе на ферму, где у него хранились запасные ружья. Двух своих людей он отправил на окрестные фермы предупредить о нападении. Но Брума уже ничто не заботило. К нему подошла маленькая девочка, остановилась, откинула голову и уставилась на него. Он посмотрел на нее сверху вниз. – Чего тебе? – Ты плачешь? – спросила она. – Да, – сознался он. – Почему? Вопрос был таким нелепым, что Брум захихикал. Девочка засмеялась вслед за ним, но когда из его глаз хлынули слезы и его худое тело затряслось от рыданий, она попятилась и побежала за Пастырем. Рыжий проповедник, весь вымазанный в земле, подошел к Бруму. – Нехорошо, менхир! – сказал он. – Вы пугаете детей. Ну-ка встаньте и беритесь за дело, как мужчина. Возьмите себя в руки. – Мы все умрем, – прошептал Брум сквозь слезы. – Я не хочу умирать. – Смерть ждет всех людей, и тогда они предстают перед Всемогущим. Не бойтесь, менхир Брум. Маловероятно, чтобы человек, который кормил людей завтраками, чем-нибудь Его прогневил. – Пастырь обнял Брума за плечи. – Мы еще живы, Джозия. Иди помоги тем, кто копает ров. Брум покорно пошел с ним к валу и уставился на долину. – Как вы думаете, когда они опять нападут? – Когда будут готовы, – мрачно ответил Пастырь. Работа внезапно прекратилась – из леса позади них раздался перестук копыт идущей шагом лошади, а потом послышалось мычание. На поляну вышли три удойные коровы с телятами. К рву на вороном жеребце подъехал Йон Шэнноу и спрыгнул с седла. – Я подумал, что они придутся кстати, – сказал он. |
