— Сиди, — шепнул Карастамос, — во имя Митры, сиди.

— Что… что он со мной сделал?

— Открыл твою душу. И почти завладел ею. Если бы не я…

— Ты — чародей?

— Нет. Но кое-что смыслю в таких делах. Некоторые люди тоже обладают даром проникать в чужие души, но силы этого существа неизмеримо выше…

Страшный крик прервал его речь. Теперь Конан увидел Джакопо. Зингарец катался по полу, обхватив руками голову, и выл, словно раненый зверь. Глазницы черепа смотрели в его сторону — что отражалось в их глубинах, было ведомо только помощнику капитана «Белой ласточки».

Конан снова хотел вскочить, и Карастамос вновь удержал его.

Джакопо застыл, потом тело его мучительно изогнулось, он сел, крепко ухватив себя за курчавую шевелюру, и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Нет! — выкрикнул он изменившимся до неузнаваемости голосом. — Я не хотел твоей смерти, уйди!

— Митра Всемилостивый, — прошептал старик, — спаси и сохрани нас, ничтожных…

Джакопо снова завыл. Руки его безвольно упали, вой захлебнулся, глаза закатились.

— Уйди, мать, — произнес он отчетливо и стал заваливаться набок.

Как только его голова коснулась пола, с ней стали происходить стремительные и жуткие превращения. Она уменьшалась на глазах, слышно было, как трещат, сжимаясь, лобные кости. Густые черные волосы выпадали клочьями, кожа сморщилась и потемнела, какая-то бурая жидкость текла из ушей… И все это длилось не более трех вздохов — вместо человека на полу корчился, затихая, мелкоголовый брагон.

— Теперь моя очередь, — шепнул Конану старый наставник донны Эстразы. — Потом он снова возьмется за тебя. Не поддавайся, Амра, спаси девочку. Возьми это.

Он протянул киммерийцу небольшой полотняный мешочек.

— Здесь Зерна Плакабы, они очень твердые, но ты сможешь их раскусить… Мне они не помогут, я слишком стар. Прощай.

— Не поминай зла, — сказал варвар и сам удивился своим словам.

Гратакс развернулся в воздухе и уставился на старика. Тот поднялся и пошел к алтарю на подгибающихся ногах. Не дойдя совсем немного, вдруг опустился на колени и простер к алтарю руки.

— О, Митра, — услышал киммериец его прерывающийся голос, — я иду к Тебе, Податель Жизни!

Потом Карастамос прикрыл ладонью глаза и воскликнул:

— Свет, какой свет!

В голосе старика звучало непонятное торжество. Он мягко упал вперед, ткнулся лицом в земляной пол и больше не двигался.

Джакопо, вернее тот, в кого обратился зингарец, поднялся, подошел к телу старого наставника, ухватил за шиворот и поволок к двери за алтарем.

Он еще не успел скрыться, когда варвар смог, наконец, встать на ноги. Жуткие глазницы Гратакса снова были обращены в его сторону. Киммериец сунул в рот прозрачные зернышки, оставленные Карастамосом, попробовал раскусить, не смог и вытащил меч.

— Давай, — сказал он черепу, — попробуй меня взять, ублюдок.

Над алтарем полыхнуло. Гратакс исчез — вместо него на камне, скрестив ноги по-турански, сидел худой жилистый человек в белой чалме.

— Узнал? — спросил он насмешливо. — Говорил я тебе, что еще свидимся. Подойди ближе, поболтаем.

Только тут Конан узнал Али, Красного Брата с Барахских островов, которого собственной рукой отправил в Колодец Смерти.

— Ты? — выдохнул киммериец.

— Я. Опусти меч, не станешь же ты убивать меня во второй раз.

— А где… Гратакс?

— Я и есть Гратакс.