— По какой причине вы сегодня приоделись? Надеюсь, вы не чувствовали себя обязанным сделать это в связи с нашими сеансами?

— Нет. Я, знаете ли… Короче говоря, у меня такая привычка. Даже если не иду в свой отдел, все равно одеваюсь как для работы.

— Понятно…

Потом доктор Хинойос предложила Босху выпить кофе, а когда он отказался, перешла к вопросам по существу.

— Скажите, о чем бы вы хотели поговорить сегодня?

— Мне все равно. Сейчас вы мой босс.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы рассматривали наши взаимоотношения таким образом. Я не ваш босс, детектив Босх. Я просто человек, который должен помочь вам выговориться. То есть облечь в словесную форму и избыть все то, что вас тяготит.

Босх молчал. Не знал, о чем говорить и с чего начать. Прежде чем перехватить инициативу, доктор Хинойос некоторое время легонько постукивала карандашом по желтой обложке своего блокнота.

— Ничего не приходит в голову, да?

— Совершенно верно. Ничего.

— Почему бы нам в таком случае не поговорить о вашем вчерашнем дне? Когда я вам позвонила, чтобы напомнить о сегодняшнем сеансе, вы определенно были чем-то опечалены. Уж не тогда ли вы ушибли руку?

— Нет, это произошло позже.

Босх опять замолчал, но доктор Хинойос его не торопила, и он решил ей немного подыграть. Ему понравилась ее новая манера вести беседу. Она перестала на него давить, и теперь он, пожалуй, мог поверить, что ее миссия заключается в том, чтобы ему помочь.

— Незадолго до вашего звонка я узнал, что моему напарнику навязали нового партнера. Иначе говоря, меня уже списали со счетов, заменили другим человеком.

— И как вы себя после этого почувствовали?

— Вы слышали мой голос и наверняка догадались, что я был вне себя. Как и любой бы на моем месте. Через некоторое время я позвонил своему напарнику, и он разговаривал со мной пренебрежительно — как с человеком, который стал ему не нужен. А между тем я многому научил этого парня и…

— И что же?

— Ну, не знаю что… Похоже, я испытал сильную душевную боль.

— Понятно.

— Сомневаюсь, что вы меня поняли. Чтобы меня понять, вам следовало бы оказаться в моей шкуре.

— Справедливо. Но я по крайней мере могу вам посочувствовать. Но оставим это. Позвольте задать вам один вопрос. Вы разве не ожидали, что вашему напарнику дадут другого партнера? Если мне не изменяет память, правила управления требуют, чтобы детективы работали в паре. Вы же находитесь в административном отпуске, который может продлиться неопределенно долго. Разве не очевидно, что ваш напарник должен был получить другого партнера, не важно, постоянного или временного?

— Положим, что так.

— Скажите, работать в паре безопаснее?

— Несомненно.

— Вы это знаете на собственном опыте? Вы и вправду чувствовали себя в большей безопасности, когда работали вместе с напарником?

— Да. Работая в паре, я чувствовал себя в большей безопасности.

— Значит, то, что произошло, можно с полным основанием назвать неизбежным, полезным и неоспоримым. Тем не менее это вывело вас из себя.

— Я разозлился на него не из-за напарника. Мне не понравилась небрежная манера, в какой он мне об этом сообщил, и то, как он со мной разговаривал, когда я ему позвонил. Я почувствовал себя ухажером, которому дали отставку… Я попросил его оказать мне услугу, а он…

— А он?

— Он… хм… заколебался. Партнеры так не поступают. По крайней мере по отношению друг к другу. Считается, что они должны поддерживать друг друга при любых обстоятельствах.