— Может, и она пришла к такому выводу. А может, я и вправду такой.

— Сомневаюсь, что здесь все так просто.

— А я иногда именно так и думаю.

Она посмотрела на часы и наклонилась к Босху, явно недовольная результатами сеанса.

— Я понимаю, детектив, насколько неуютно вы себя здесь чувствуете. Но чтобы добиться результата, нам придется вернуться к этой теме. Поразмышляйте об этом на досуге. Самое главное — попытайтесь облечь свои чувства в слова.

Она немного подождала. Думала, что он, возможно, заговорит, вставит хоть слово. Но он промолчал.

— Давайте еще раз попробуем поговорить о случившемся на прошлой неделе. Насколько я понимаю, это происшествие было как-то связано с убийством проститутки, которым вы занимались.

— Да, это так.

— Убийство было жестокое?

— «Жестокое» — просто слово. Все зависит от смысла, который в него вкладывается. Иначе говоря, все зависит от точки зрения.

— Положим. Скажите в таком случае: с вашей точки зрения, это было жестокое убийство?

— Да, жестокое. Но убийства почти всегда сопряжены с жестокостью. Когда человека убивают, это уже само по себе жестоко.

— И вы, значит, арестовали подозреваемого и отвезли в отдел?

— Да. Мой напарник и я. То есть нет. Подозреваемый добровольно согласился проехать с нами, чтобы ответить на вопросы по этому делу.

— Как вы думаете, это убийство задело вас сильнее, чем, скажем, предыдущие дела такого рода?

— Возможно. Не знаю точно.

— Ну а если задело, то по какой причине?

— Вы, вероятно, хотите узнать, отчего это я вдруг проникся таким сочувствием к проститутке? Так вот, ничего подобного не было. Я сочувствовал ей ничуть не больше, чем другим жертвам. Но, начав работать в убойном отделе, я взял на вооружение одно правило.

— Какое?

— Все важны, или никто не важен.

— Объясните.

— А тут и объяснять нечего. Как я уже сказал, в таких делах все жертвы равно важны, то есть для меня не важно, кто они. Иными словами, я приложу максимум усилий, чтобы раскрыть убийство, вне зависимости от того, будет ли это проститутка или жена мэра. Вот каким правилом я руководствуюсь.

— Понятно. Теперь давайте вернемся к этому конкретному делу. Мне хотелось бы услышать, что произошло после ареста и какие у вас были основания, если они, конечно, были, для насильственных действий на территории подразделения «Голливуд».

— Мои слова записываются на пленку?

— Нет, детектив. Все, что вы здесь говорите, защищено врачебной тайной. Когда наши сеансы закончатся, я передам свои рекомендации заместителю начальника управления Ирвингу. Детали этих сеансов никогда и ни при каких обстоятельствах обнародованы не будут. Рекомендации, которые я составляю, обычно занимают не более половины страницы и выдержек из диалогов с пациентами не содержат.

— Но тем не менее эти полстранички решают людские судьбы.

Кармен не ответила. Глядя на нее, Босх думал, что этой женщине можно довериться. Однако весь его предыдущий опыт и чутье детектива говорили обратное — никому доверять нельзя. Она, казалось, поняла всю сложность дилеммы и молча ждала, когда он заговорит.

— Так вы, значит, хотите услышать мою версию этой истории?

— Хочу.

— О'кей. Я расскажу вам, что произошло.

2

На обратном пути Босх курил, хотя ему требовалось выпить, чтобы успокоить нервы. Но, посмотрев на часы, он решил, что для бара еще рановато, закурил вторую и покатил домой.