|
Мы всех вас убьем». Проводник исчез, словно его никогда и не было. Глава 1 Воля богов Солнечный свет проникает сквозь окна, пронизывает комнату. Я лежу на кровати, мне двенадцать лет. В лучах солнца золотом вспыхивают пылинки. Я слышу, как за окном поют птицы. Лето. Входят двое. Один - постарше, почти юноша, темноволосый. Другой - совсем мальчишка, светлая шевелюра. У них такие лица, словно им только что дали триумф за победу над галлами. Торжественные. – Смотри, Гай, - говорит старший и протягивает руку. В кулаке что-то зажато. Рядом младший чуть не подпрыгивает от нетерпения. Ну же, ну! «Что там?» - думаю я. Старший держит кулак и улыбается. Лицо у него уже резкое и станет еще жестче с возрастом. Что они опять придумали? За окном шумят деревья. Гомонят и переругиваются птицы. Я слышу «чвирк-чвирк-чвирк» и назойливый стрекот кузнечиков. Теплый сухой запах травы и лета. Пыль кружится над головами… Это мои братья. В карих глазах старшего плавится солнечный свет. В синих глазах младшего плещет море. – Смотри, Гай, - говорит старший. Пальцы медленно разжимаются… Я моргаю. На ладони Луция сидит кузнечик. Он потирает друг о друга задние ноги и вдруг исчезает… прыгнул! Я моргаю. Белобрысый мальчишка кричит и срывается за ним в погоню. Пока он с воплями гоняется за кузнечиком по всей комнате, Луций смотрит на меня. И улыбается. – Очень смешно, - говорю я слабым голосом. - Вы бы еще льва притащили. Или львы закончились? – Брат, - кивает Луций серьезно, но глаза смеются. – Брат, - говорю я. По комнате с грохотом и возмущенными криками носится наш младший. * * * В синем плаще с белым подбоем, шаркающей от бессонной ночи походкой, ранним утром четвертого дня до начала августовских календ в закрытый сад своего дома на Палатинском холме выхожу я, сенатор Рима Гай Деметрий Целест. Двадцать восемь лет, холост. Светает. В приятно пригревающих лучах утреннего солнца, в зябкой рассветной тишине просыпающегося города я иду, неторопливо ступая. Песок едва слышно скрипит под подошвами. На мозаичном полу в беседке уже приготовлено кресло, я, стараясь не зевать, сажусь в него и протягиваю руку в сторону. Управитель дома тут же вкладывает в мою ладонь список расходов. Я ежусь от предчувствия, растягиваю свиток и бегло просматриваю. Задерживаю взгляд на итоговой сумме. Однако… – Так много? – Я поднимаю голову. – Нет ошибки? Управитель заглядывает мне через плечо, разводит руками. – Простите, господин. Я сделал все что мог, но… «Но». Какое обидное слово. Я поднимаю руку: подожди. Закрываю глаза и вижу, как сверху падают золотые ауреи – один за другим. Слышу звон, когда они падают в кучу таких же монет… Звяк, звяк, звяк. Горка золота растет на глазах. Это уже целая гора. Она сверкает, как солнце. Вдруг последняя из монет ударяется, скатывается с кучи, падает на ребро и катится… Очень медленно катится по мозаичному полу. Ударяется в стену. Звяк! Отлетев, золотой кружок дребезжит на мраморе… Пока не замирает неподвижно. Я смотрю. На монете грубо вычеканен профиль молодого человека в лавровом венке. И надпись: Гай Юлий… …Цезарь Октавиан… …АВГУСТ. «Восемьсот тысяч сестерциев», – думаю я и открываю глаза. Примерно двадцать тысяч золотых монет с профилем молодого человека и надписью «Август». Я поднимаю голову. |
