|
Грею была необходима встряска. Тот выпрямился на стуле, намереваясь что-то сказать, но директор предупреждающим жестом поднял руку. — Я ответил на твой вопрос, Грей. Теперь ты ответь на мой. Возьмешься ли ты за расследование этого дела? — После того как профессора застрелили прямо у меня на глазах, мне хочется получить ответы не меньше, чем всем остальным. — А что с твоими, гм, внеслужебными делами? Лицо Грея на мгновение исказила мучительная гримаса. Его черты окаменели, как будто что-то внутри его болезненно сжалось. — Полагаю, вы уже обо всем слышали, сэр. — Да, флотские свернули поиски. Грей тяжело вздохнул. — Я испробовал все, что мог, но безуспешно. Больше я ничего не могу сделать и признаю это. — По-твоему, Монк еще жив? — Я... Я не знаю. — И сможешь жить с этим? Грей не мигая встретил его взгляд. — Я обязан. Пейнтер удовлетворенно кивнул. — Тогда давай поговорим о монете. Грей протянул руку и взял монету со стола. Покрутив ее в пальцах, он внимательно изучил недавно очищенные поверхности серебряного кружка. — Удалось ли вам что-нибудь выяснить о ней? — Не много. Римская монета, отчеканенная во втором веке. Обрати внимание на портрет женщины, выбитый на обратной стороне. Это Фаустина Старшая, жена императора Антонина Пия. Она покровительствовала детям-сиротам и занималась благотворительностью в отношении нуждающихся женщин. Она также восхищалась сестринским обществом сивилл, женщин-прорицательниц из храма в Греции. Пейнтер жестом предложил Грею перевернуть монету. — На другой стороне — изображение того самого храма. Храма в Дельфах. — Как в книге «Оракул из Дельф»? О женщинах-пророчицах? — Совершенно верно. Отчет на столе Пейнтера включал в себя и короткую историческую справку об оракуле. В ней подробно рассказывалось о том, как эти женщины вдыхали галлюциногенные испарения, после чего отвечали страждущим на вопросы об их будущем. Но эти пророчества представляли собой нечто гораздо большее, нежели обычное гадание, поэтому те женщины оказывали значительное влияние на Древний мир. — На протяжении тысячелетия пророчества оракула помогли обрести свободу тысячам рабов, посеять зерна западной демократии и возвысить святость человеческой жизни. Существует даже мнение, что их слова сыграли решающую роль в том, что Греция вырвалась из мрака варварства и стала развиваться в направлении современной цивилизации. — А что тут делает большая «Е», выгравированная в центре храма? — спросил Грей.— Насколько я понимаю, это греческая буква «эпсилон»? — Да, и она тоже из храма оракула. Там еще были загадочные надписи: «Gnothi seauton», что переводится как... — Познай себя,— закончил за него Грей. Пейнтер кивнул. Как это он забыл, что Грей был отлично подкован во всем, что связано с философскими течениями античности? Когда Пейнтер — прямо в Ливенуортской тюрьме — завербовал его для работы в «Сигме», тот занимался углубленным изучением химии и даосизма. Именно эта уникальность ума Грея Пирса и привлекла с самого начала внимание Пейнтера Кроу. Однако за столь выдающиеся способности приходилось платить. У Грея эта цена заключалась в замкнутости и неприязни к работе в команде, что он в очередной раз наглядно продемонстрировал на протяжении последних недель. |
