|
-- Ладно! Бегали мы по мелкой речке, брызгались студеной водой, опрокидывали плиты и руками ловили подкаменщика -- пищуженца. Санька ухватил эту мерзкую на вид рыбину, сравнил ее со срамом, и мы растерзали пищуженца на берегу за некрасивый вид. Потом пуляли камни в пролетающих птичек, подшибли белобрюшку. Мы отпаивали ласточку водой, но она пускала в речку кровь, воды проглотить на могла и умерла, уронив головку. Мы похоронили беленькую, на цветочек похожую птичку на берегу, в гальке и скоро забыли о ней, потому что занялись захватывающим, жутким делом: забегали в устье холодной пещеры, где жила (это в селе доподлинно знали) нечистая сила. Дальше всех в пещеру забежал Санька -- его и нечистая сила не брала! -- Это еще чЕ! -- хвалился Санька, воротившись из пещеры. -- Я бы дальше побег, в глыбь побег ба, да босый я, там змеев гибель. -- Жмеев?! -- Танька отступила от устья пещеры и на всякий случай подтянула спадающие штанишки. -- Домовниху с домовым видел, -- продолжал рассказывать Санька. -- Хлопуша! Домовые на чердаке живут да под печкой! -- срезал Саньку старшой. Санька смешался было, однако тут же оспорил старшого: -- Дак тама какой домовой-то? Домашний. А тут пещернай. В мохе весь, серай, дрожмя дрожит -- студено ему. А домовниха худа-худа, глядит жалобливо и стонет. Да меня не подманишь, подойди только -- схватит и слопает. Я ей камнем в глаз залимонил!.. Может, Санька и врал про домовых, но все равно страшно было слушать, чудилось -- вот совсем близко в пещере кто-то все стонет, стонет. Первой дернула от худого места Танька, следом за нею и остальные ребята с горы посыпались. Санька свистнул, заорал дурноматом, поддавая нам жару. Так интересно и весело мы провели весь день, и я совсем уже забыл про ягоды, но наступила пора возвращаться домой. Мы разобрали посуду, спрятанную под деревом. -- Задаст тебе Катерина Петровна! Задаст! -- заржал Санька. -- Ягоды-то мы съели! Ха-ха! Нарошно съелиХа-ха! Нам-то ништяк! Ха-ха! А тебе-то хо-хо!.. Я и сам знал, что им-то, левонтьевским, "ха-ха!", а мне "хо-хо!". Бабушка моя, Катерина Петровна, не тетка Васеня, от нее враньем, слезами и разными отговорками не отделаешься. Тихо плелся я за левонтьевскими ребятами из лесу. Они бежали впереди меня гурьбой, гнали по дороге ковшик без ручки. Ковшик звякал, подпрыгивал на камнях, от него отскакивали остатки эмалировки. -- Знаешь чЕ? -- проговорив с братанами, вернулся ко мне Санька. -- Ты в туес травы натолкай, сверху ягод -- и готово дело! Ой, дитятко мое! -- принялся с точностью передразнивать мою бабушку Санька. -- Пособил тебе воспо-одь, сиротинке, пособи-ил. -- И подмигнул мне бес Санька, и помчался дальше, вниз с увала, домой. А я остался. |
