— По-твоему я могу что-то с этим поделать? — ответствовала дворфа. — Что есть, то есть, эльф, и это скорее благословение, чем какое-то проклятие для каждого из нас! По крайней мере, я так думаю!

Эффрон кивнул в знак согласия и выдавил улыбку, так же, как и Афафренфер, однако ни Энтрери, ни Дзирт не могли согласиться и присоединиться к их облегчению, или к тому, что это было. Они оба были потрясены, особенно Дзирт, который опустил руку в мешочек у пояса и вертел в пальцах маленькую деталь фигурки из кости. Они нашли заколдованный лес, это казалось очевидным, и время там остановилось, пока длилась та долгая ночь. Он верил, что слышал песню Миликки и нашел напоминание о давно потерянном друге.

Но что все это значит? Какой все это имело смысл, и что из этого он может извлечь?

Разбитый Дзирт повел остальных от Брин Шандера неторопливым, блуждающим шагом. Они достигли подножия Пирамиды Келвина, когда наступила ночь, и, уставшие и разбитые, установили свой бивак.

Дзирт не знал, но это была ночь Весеннего Равноденствия, самый святой день в календаре Миликки, в Году Пробужденных Спящих.

Дзирт развел костер, а Амбра его раздула. В какой-то момент дворфа, хихикнув, сказала, что она, несомненно, «поменяет цвет ночи на оранжевый».

— Правда? — ответствовал Эффрон. — Я предпочитаю фиолетовый! — С этими словами он сотворил заклинание, и цветной болт потянулся с его пальцев в огонь, его мистификация действительно изменила цвет на фиолетовый.

— Ба, ты со своей жалкой магией! — фыркнула Амбра и сотворила свое собственное заклятие, ее божественная магия подавила фокусы чернокнижника.

— Ах, вот как! — сказал Эффрон и повернулся к ней, и они начали битву за огонь, меняя оттенки в диком танце за превосходство. Их игра развлекала Афафренфера, который продолжал подкармливать пламя.

Даже вечно мрачный Энтрери, сидящий в стороне и полирующий свой кинжал, не смог подавить смешок или пару.

Потому, что они все свободны, осознал Дзирт. Этот очевидный и причудливый сдвиг времени сделал мир только лучше для этих четверых беглецов. Дворфа и монах могли пойти, куда им вздумается, не опасаясь Кавус Дуна, а Эффрон и Энтрери могли не бояться Дрейго Проворного, и, вероятно, также, ушли тени сотни других с вендеттой против Артемиса Энтрери.

Возможно, этот странный прыжок во времени пойдет на пользу Дзирту и Далии, подумал он, но эльфийка-воительница не показывала радости, сидя в одиночестве с мрачным лицом и время от времени глядя на него.

Дзирт был в замешательстве. Его сон, зачарованный лес, были видением, любовным посланием ему от Миликки? Более вероятно, понял он, это был момент завершения. Пробуждение в крошечной уединенной области земли, зажатой поздней зимой, было прощальным сигналом для Дзирта.

Лес исчез.

Каким-то образом он знал это в своем сердце и душе. Зачарованный лес исчез, его больше не было, и также пропали все связи с миром, который был до Магической Чумы.

Таким образом, его прошлое, в конце концов, закончилось.

Дроу сосредоточился на этом моменте, когда лунный свет упал ему на глаза, и он подумал, что этот отрезок пройден. Он вспомнил Инновиндиль (и украдкой взглянул на Далию), и ее настояние, что эльф должен проживать свою жизнь более короткими промежутками времени, должен начинать жить заново, заводить друзей и возлюбленную, с каждым поколением, для жизнестойкости и счастья.

Он снова посмотрел на Далию, но его взгляд неизбежно спускался к рукам, в которых он постоянно вертел деталь фигурки из кости.

Когда он оглянулся назад, дворфа, монах и чернокнижник продолжали играть с огнем, а Далия подсела к Энтрери, и они двое беседовали наедине.

Дзирт кивнул, поднялся и ушел в ночь. Он взобрался на высокий утес, с видом на Брин Шандер далеко на юго-востоке.