Изображение в его голове было на удивление темным. Наступила ночь, прошло так много времени? И Дрейго Проворный снова почувствовал себя выведенным из равновесия в чувствах Гвенвивар. Глаза пантеры сосредоточились на тьме вокруг и увеличили все во много раз, предавая ветвям дерева странный, темный вид. Абсолютно контрастные, бесцветные линии разграничили края веток, колышущихся на ночном ветерке.

Он ясно и отчетливо слышал сердцебиение двух своих спутников. Как любопытно, потом, когда Гвенвивар повернула голову, и он увидел не только Далию и Дзирта, но также и третьего спутника, неряшливого вида дворфа в остроконечных доспехах и с шипом на шлеме почти в половину его роста!

Его сердце не бьется, понял Дрейго Проворный, и, учитывая предыдущий разговор, он знал почему. Это может быть интересным и важным, подумал он.

— Иди домой, Гвен, — сказал Дзирт потом, и все застлало серым туманом и водоворотом паров.

Вернувшись в свою комнату, Дрейго Проворный проклинал свою неудачу. Далия и дроу нашли старого друга, оказывается, дворф стал вампиром. Дрейго хотел видеть, как это можно разыграть. Если Дзирт До’Урден присоединился к вампиру, даже бывшему другу, обратившемуся во тьму, это могло бы быть весомой подсказкой, о том, какая богиня назовет именно этого дроу как избранного последователя. Могла ли Миликки, богиня природы, принимать такое неестественное существо?

И разве леди Ллос не полюбила бы такой союз?

Дрейго Проворный мог только вздохнуть и напомнить себе быть терпеливым. Гвенвивар вернулась в свою клетку.

Но Дзирт призовет ее снова.

— Я захочу есть, — мрачно заметил Тибблдорф Пвент. После того, как Дзирт и Далия нашли его в лесу, он вернулся в свое логово, в пещеру в холмах. — И может случиться так, что на сей раз я не найду гоблинов.

— Ты не будешь, — настаивал или просил Дзирт, хотя на самом деле он пытался скрыть отчаяние от Далии, и особенно от Пвента. Неудачно, понял он, когда посмотрел на эльфийку.

— Нет? — ответил дворф. — Ты не знаешь этого, эльф. — Он подошел к входу в пещеру и плюхнулся на землю. Он казался еще более подавленным, чем Дзирт. — Я умер. Должен быть все еще мертвым. Может быть, я буду просто сидеть здесь, ждать солнца.

Дзирт не сомневался в его решимости. Это был Пвент, в конце концов.

Позади дворфа воздух начал немного проясняться, поскольку предрассветное зарево осветило восток.

— Это может быть лучше, — сказала Далия, проходя мимо него на открытый воздух. Она добавила легкомысленно, — Маловероятно, что ты полакомишься каким-нибудь несчастным ребенком, если ты всего лишь прах.

— Если ты прах, — прошептал Дзирт, и он не мог не поморщиться, когда смотрел, как уходит Далия. Она не понимала утраты или негодования. То, что гордый и верный веселый мясник должен быть сведен к этой несчастной судьбе, было едва ли не больше, чем Дзирт мог перенести.

И Далия, казалось, ни в малейшей степени не беспокоилась. Действительно, ее акцент на последнем слове, «прах», заставил Дзирта неловко переступать с ноги на ногу. Он подошел к своему другу и положил руку на крепкое плечо Пвента.

— Должен быть способ, — сказал он.

— Не-а, — сказал Пвент.

— Проклятие вампиризма необратимо, — сухо сказала Далия. — Я знаю этих существ, ибо в Тэе они в изобилии. Многие пытались — о, как они пытались! — вернуться к свету. Самые могущественные Красные Волшебники и самые сильные жрецы искали эти ответы. Но, увы, возврата нет.

Дзирт холодно на нее посмотрел, но эльфийка только пожала плечами.

Дроу задавался вопросом, что он может сделать.