Через полчаса утомительной борьбы с растительным миром, мы добрались до рощи и идти стало легче. Трава под деревьями была в разы ниже, а вблизи реки вообще сходила на нет.

С обрывистого берега открывался отличный вид на Днепр. Стал понятен выбор места для постройки моста. Крутые берега здесь сходились очень близко, а быстрое течение не играло существенной роли. Перейти Днепр в другом месте было гораздо проще, но там и расстояние было больше. К тому же, возникали определённые трудности с обозом. Перетаскивать его на руках — удовольствие сильно ниже среднего.

Я подошёл к самому краю и внимательно осмотрел видимую с нашей позиции часть моста. Крепкие деревянные опоры посередине реки уходили под воду, а по краям стояли на длинных песчаных отмелях. От одного до другого конца конструкции было метров пятнадцать, не больше.

— В каком порядке войска Валдиса на марше идут? — закончив изучать местность, спросил я.

— Обычным, — пожал плечами десятник, но тут же, заметив мой недовольный взгляд, добавил, — Впереди разведчики идут завсегда. Три или четыре конных. После моста они в стороны разойдутся, а основное войско ждать станет. Дальше передовой отряд. Тоже конный. Они защищать переправу будут, ежели нападение случится.

— А если не случится? — спросил я.

— Ежели не случится, то дальше пойдут, — степенно ответил воин, — У нас в передовом смена постоянная идёт, чтобы разведчики не уставали сильно. Как у Валдиса служба выстроена — я не знаю, но вряд ли новое что-то конунг придумал.

— Хорошо, — присаживаясь на удачно подвернувшуюся корягу и с наслаждением вытягивая гудящие ноги, произнёс я, — Допустим, разведка переправилась и всё проверила. Следом реку перешёл передовой отряд и вся эта команда ушла дальше на поиски засад и хорошего пути для остальных. Что дальше?

— Дальше первая часть ратной силы перейдёт реку, — ответил Никита, — За ними конунг с ближним кругом. Потом подводы со священной землёй и остаток войска. Обоз с охраной последними прибудут и дальше уже силы вражеские снова в путь пустятся, землю смоленскую своими сапожищами погаными топтать.

— А почему землю везут в середине армии, а не в конце, вместе с обозом? — уточнил я.

— Так ведь святыня великая это, — удивлённо ответил десятник, — Владеющим подспорье и защита немалая.

— Защита? — не понял я, — Вроде передвижных валов на колёсах?

Никита посмотрел на меня так, словно я плюнул ему в суп. Раз пять, не меньше! Я терпеливо и с абсолютно непроницаемой физиономией ждал ответа. К счастью, ратник не стал мне зачитывать лекцию о том, что можно, а что не можно и ответил довольно коротко, хоть и эмоционально.

— Нет, княжич. Просто ни одна, даже самая пропащая душа, не ударит по этим подводам. Люди людьми остаются даже в тугую годину. Землю родную не тронет никто, даже чужую. А значит, и рядом с ней не случится ничего. Ни огня не будет, ни другого лиха.

Странный расклад какой-то получался. Все местные были благородными до мозга костей. Масса правил и приличий. Разве что дипломатическими нотами перед боем не обменивались. И при этом всём запросто могли прикрываться своими реликвиями от массовых атак. Это было всё равно что растягивать посреди расположения боевой части огромный флаг волонтёрской службы перед авиаударом. Все знали общие правила, а кто не выполнил — тот какашка и вообще нехороший человек.