– У меня запущенный рак.

Она улыбнулась виновато.

– Вот ведь как!

Погосян откупорил бутылку шампанского, которое лишь слегка запузырилось из горлышка, плеснул в фужеры и открыл коробку с тортом.

– За жизнь! – Его рука, покрытая черным волосом, поднялась чересчур высоко, вознося фужер к потолку, что обозначало браваду. Он выпил до дна, затем не сдержался и рыгнул в ладонь.

– Прости, газировка!

Жанна лишь слегка пригубила напиток, осторожно сняла с торта орешек и положила его на язычок.

– Ненавижу смерть! – рыкнул Погосян. – Зачем жить, если твоя смерть не становится национальной трагедией?.. Ненавижу смерть!

– За что? – спросила девушка, заставив майора сделать удивленные глаза.

– Как за что? Смерть омерзительная штука! Она делает человека бессильным перед окружающим миром!

– Мне кажется, что вы не правы.

Погосян еще более удивился.

– И в чем же я не прав?

– Вот у вас рак, – сказала Жанна тихо. – Ведь так?

– Ну!

– У вас сильные боли. Мучения начнутся еще сильнее и будут продолжаться, пока вы не станете сходить с ума, пока вы не закричите, моля, чтобы смерть пришла немедленно! Ведь так?

– Положим.

– Смерть – не злая тетенька, которая подливает вам в шампанское яду. В вашем организме такие процессы произошли, что несовместимы с понятием жизнь! Смерть – просто как выключатель. Когда лампочка накалилась до предела, ее нужно отключить. Почему же смерть отвратительна, если вы ее сами призываете?

– Глупость! – отрезал майор, хотя про себя подумал, что девчонка умна чрезвычайно. – А когда человек умирает, положим, просто идя по улице? Падает и все! За что, спрашивается? Ведь нет у него рака! Ничего не болело даже!

– Что у него сердце от рождения испорчено, так не смерть в этом виновата. Она лишь не позволяет жить человеку с остановившимся сердцем.

– Чего это! А пусть живет, хоть без сердца! Кому какое дело!

– Вы забываете о душе!

– А что душа?

Погосян налил фужер до краев и выпил залпом, глотнул до дна.

– А если душа не может находиться в холодном теле?

– Так значит, душа есть? – вскричал милиционер.

– Не знаю, – ответила Жанна и смутилась.

– То то и оно! – вздохнул майор и помял свой живот. – А кто знает?

– Я не знаю.

– Скоро я буду знать! – с бравадой произнес Погосян и посмотрел на девушку, ожидая увидеть в ее взгляде оценку мужской силы духа. Но Жанна по прежнему была скромна и не участлива. Ей было лишь слегка неловко за сложившуюся ситуацию.

– Ты случаем в морге не работала? – обиделся майор.

– Нет, а что?

– А то, что ты так спокойна, как будто тысячи смертей видела.

– Извините.

Они помолчали, пока на электронных часах не выскочили цифры 23:45.

– Кушай, дочка, торт! – как то нервно предложил майор.

– Спасибо, – поблагодарила Жанна.

– Не хочешь?

– Нет.

– А я выпью.

Милиционер допил остатки шампанского, отодвинул бутылку в сторону, враз стал серьезным и, оборотив лицо с народившейся щетиной к Жанне, грубо сказал:

– Выйди за дверь!

– Зачем? – спросила девушка.

– Сказал, выйди!!!

Она не обиделась, просто встала и вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Жанна стояла в темноте и, прислонившись к стене, слышала, как включился телевизор и как диктор рассказывал, что произошло в прошедшем году примечательного. Также он возвестил, что до Нового года осталось десять минут.