Жанна остановилась на берегу карьера с искусственным озером и постояла так сколько то, пошатываемая зимним ветром. Светила луна, пролагая дорожку через заснеженный лед куда то к замерзшей свалке со спящими воронами. Девушка вступила на янтарный путь и пошла по нему, взрыхливая ногами новорожденный снег. Так, не торопясь, она дошла до середины водоема, а потом прошагала еще треть. Послышался треск… С таким звуком обычно ломается лед… Толстый и твердый, он подломился под ней как подпиленный и заколебался на воде, словно фанерка.

Она даже не пыталась балансировать на этом кусочке. Стояла отрешенно, пока льдина не перевернулась, накрывая ее с головой, вместе со сжатой в руке палкой.

Она не почувствовала, как ожгло тело. Не увидела черной как небо воды, просто от души глотнула ее, а потом, напившись, вдохнула колодезный холод и вмиг наполнилась им до краев. Она не умерла, а, отяжелев, стала опускаться ко дну, пока не коснулась его ногами, а затем встала и вовсе уверенно.

На крошечное мгновение к ней вернулось сознание, и она было подумала, что превращается в рыбу, что умеет дышать под водой, но это было ее последнее предположение…

Стайка пираний появилась невесть откуда. Поначалу они просто кружились возле стоящей на дне девушки на расстоянии, затем подплыли ближе…

Участь лейтенанта Карапетяна по сравнению с концом Жанны была детским приключением.

Ее тело терзали около часа, методично откусывая кусочки мяса. Если бы в этот момент в воде находился какой нибудь сторонний наблюдатель, специализирующийся на изучении поведения пираний, то он непременно бы удивился пониженному тонусу, с каким они поедали жертву. В трапезе хищниц не было обычного угорелого темперамента, как будто они не питались, а делали необходимое дело, не очень к тому же приятное.

Сначала рыбы объели лицо до белого черепа с проваленной черной дыркой от носа, переварив даже густые волосы, в которых было питательного мало; затем обглодали шею, плечи и грудь.

Они работали старательно, словно маленькие шахтовые комбайны, вгрызающиеся в угольную породу… Объ ели живот, оставив голыми острые ребра, съели все внутренние органы, мышцы с рук и ног…

Они закончили свое дело чисто и исчезли в ночной воде так же неожиданно, как и появились…

На дне искусственного водоема остался стоять жен ский скелет, сжимающий в руке палку с загогулиной на конце…

Новый год вступил в свои права…

12. ВОИН

Кузьминична принесла подкидыша домой и первым делом накормила его. Батый съел вдвое больше, чем ему было положено природой. При этом, сося соску, прилаженную к бутылке, он не отрываясь смотрел на повариху, и было в его взгляде что то тревожащее пожилую женщину. Только вот что?..

Дома никого не было. Дети, нарожавшие внуков, жили отдельно, а муж, грузин Дато, еще не вернулся с работы, подрабатывая слесарем в близлежащих домах.

Кузьминична уложила мальчишку на семейную кровать, и он тотчас заснул.

Женщина занялась приготовлением ужина для мужа, а параллельно думала о том, как глава семьи воспримет это неожиданное пополнение.

Котлеты получились преотличные. Поджаристые, накрученные из двух сортов мяса, сдобренные чесноком обильно, они расточали запах на весь подъезд, и Дато, входящий в лифт, счастливо улыбнулся своей жизни, наполненной вкусными котлетами и любимой женой.

Когда он женился на студентке кулинарного техникума, его родители, князья в десятом поколении, были не очень довольны, но виду старались не показывать, так как не те времена происходили, и даже наоборот, старались убедить себя, что сын все правильно делает, сравниваясь духом с пролетариатом.