Завороженно и в то же время с абсолютным спокойствием следила она за скольжением сумки по наклонной плоскости, все ниже, ниже...

– Ты можешь встать? – услышала она.

– Я?

– Разве здесь есть еще кто‑то? – улыбнулся Бондарев. – Так что?

– Попробую... – Со второй попытки она встала. Бондарев протащил ее через проход, потом взвалил на правое плечо и медленно, трудно, но непреклонно стал выбираться наверх.

Когда они добрались до джипа, солнце садилось. Бондарев неприязненно смотрел в его сторону. Он подумал, что это, должно быть, местный жестокий бог, требующий кровавых подношений. Таковых достаточно было сегодня, поэтому солнце на некоторое время покидало небосклон. Чтобы завтра вернуться и потребовать новую кровавую дань.

Бондарев положил девушку на заднее сиденье. Наташа держала ладони на повязке, сквозь которую пробивалась боль, и думала о том, что путь домой есть самый лучший из всех путей.

«Крайслер» медленно тронулся, и вскоре Бондареву пришлось включить фары, чтобы освещать себе путь. Солнце ушло.

– Как вас зовут? – вдруг спросила сзади Наташа.

– Бондарев, – ответил Бондарев.

– А имя?

– Просто Бондарев, – ответил он и, морщась от боли, вытянул левой рукой из кармана рацию. Надо было оповестить всех, что он возвращается.

8

Часы показывали неизменные двадцать один пятьдесят три, когда Директор вступил в один из трех подземных коридоров, что вели в Зал. Телохранитель остался позади, и Директор продолжил свой путь в одиночестве.

Сканер опознал рисунок сетчатки, Директор отстучал на панели набор из семи цифр и подождал, пока дверь неторопливо и солидно отъедет в сторону. Потом он вошел в Зал Трех – так же как входил сюда несколько десятков раз до этого. Все трое были в сборе.

– Итак, – сказал Президент. – Сегодня надо рассмотреть текущие вопросы...

Прошло около получаса, прежде чем министр внутренних дел смог задать интересующий его вопрос.

– Я вас не слишком обрадую, – сухо сказал Директор. – Объект нейтрализован, взять живым не удалось. Мне очень жаль, но на этот раз обстоятельства оказались сильнее нас.

– Н‑да, – сказал министр без энтузиазма. – Действительно жаль... Хотелось бы понять, какие недостатки в воспитательной работе могли породить такие отклонения... Как вы понимаете, подобные случаи совершенно не характерны для нашей системы.

– Понимаю, – сказал Директор.

Он вспомнил, как утром пропустил через бумагоуничтожитель последнюю порцию документов по операции «Красное солнце». Потом Директор достал зажигалку, запалил верхний слой бумажных обрезков и закрыл крышку металлического контейнера. Когда утром уборщик откроет его, чтобы высыпать в мусорный бак, внутри окажется только пепел – черный, как бездонная непостижимая бездна, именуемая человеческой душой.

– Теперь – следующий вопрос... – сказал Президент.