5

– Ты же практически завалил все дело, – сказал Директор.

– Разве?

– Конечно. Министр хотел получить, во‑первых, своего парня живым и годным к обработке. Во‑вторых, деньги этих казахских наркобаронов. Ты не добыл ни одного, ни другого. Как это еще называется, кроме как провал?

– Минутку. – Изумленный Бондарев было остановился, но Директор ухватил его под руку и потащил дальше.

– Минутку! – взвился Бондарев уже на ходу. – Откуда мне было знать про пожелания какого‑то там министра?! Вы мне ничего подобного не говорили! Вы, наоборот, сказали – живым Шустрова не брать!

– И это тоже правильно, – согласился Директор.

– У меня, наверное, мозги спеклись на тамошнем солнце, – пожаловался Бондарев. – Потому что я ничего не понимаю.

– А что тут понимать... – вздохнул Директор и остановился. Бондарев тоже остановился, посмотрел перед собой и понял, зачем Директор вытащил его на это кладбище.

– Так это... – сказал Бондарев и вопросительно посмотрел на Директора.

– Да, – утвердительно кивнул тот. – Последний, шестой.

– Понятно, – сказал Бондарев. Теперь Директор мог бы не говорить ни слова, и Бондарев не посмел бы лезть к нему с расспросами. Но, очевидно, Директор сейчас переживал редкий момент переизбытка эмоций, и эти эмоции следовало на кого‑то излить. Бондарев стоял рядом. И излилось на него – как будто медленными каплями всеразъедающей кислоты.

– Ты ведь тогда уже работал в Конторе... – сказал Директор, и Бондарев молча кивнул.

Он уже работал в Конторе – год или около того, – когда погибла жена Директора.

О самом факте существования жены Директора и о том, что она тоже работает в Конторе, Бондарев узнал тремя месяцами раньше, во время случайного совместного обеда с Директором.

Бондарев тогда был в жизнерадостном настроении и попросил Директора разъяснить политику Конторы в вопросах любви и брака.

– Мы же не монастырь и не секта, – сказал Директор. – Тебе никто ничего не запрещает, но при этом мы исходим из того, что идиоты к нам в Контору не попадают, а стало быть, идиотских вещей ты делать не будешь. А вообще, есть два варианта. Вариант первый – ты ей врешь. Как я уже говорил, идиотов мы в Контору не берем, а стало быть, ты достаточно умен, чтобы врать своей жене или подруге всю жизнь. Это хлопотно, но реально. Я знаю пару человек, у которых это получается уже на протяжении лет пятнадцати.

– Вариант второй? – спросил тогда Бондарев.

– Второй... – Директор повернул кольцо на пальце. – Моя жена работает в этом здании. Отпадает необходимость врать, но... Появляются другие проблемы... Впрочем, это уже неважно.

Какие именно проблемы имел в виду Директор, Бондарев тогда не спросил. А позже уже не нужно было спрашивать.

Это случилось в последние дни величия Антона Крестинского, миллиардера, который хотел иметь все деньги этого мира и всю власть этого мира. В России ему было отчаянно тесно, к тому же конкуренты не горели желанием добровольно эту власть отдавать.

Так что под конец Крестинского стали посещать все более безумные мысли, а в его окружении уже давно никто не решался ему перечить. Крестинский последовательно осваивал пирамиду российской власти, побывав уже и секретарем Совета безопасности, и министром финансов, и вице‑премьером. В какой‑то момент прочие олигархи и кремлевские старожилы потеряли терпение и сколотили боевой альянс против неуемного миллиардера. Был заготовлен убойный компромат на Крестинского (не так уж сильно расходящийся с реальностью), и через несколько дней эти бумаги должны были лечь на стол Президенту.