|
Да и брат Коля, еще в «лихие девяностые» подавшийся покорять Москву, не очень-то дружил с Уголовным кодексом, вначале примкнув к «ореховским», а затем получив и первый срок за вымогательство. Потом последовали еще два срока по аналогичным статьям. Так что младшей сестре приходилось буквально разрываться между учебой, работой и свиданиями с Коляном едва ли не во всех следственных изоляторах столицы. Несмотря на ощутимую разницу в возрасте, Катя нянчилась с братом, словно родная мать: бегала по адвокатским конторам, носила в СИЗО «дачки», давала взятки следователям и даже улаживала Колины дела с коллегами по бандитскому ремеслу. «Катька, отдай за меня карточный долг!», «Катька, передай в посылке побольше витаминов!», «Катька, сунь лавешек кому надо на зоне, а то менты меня тут совсем загнобят!». Катя послушно исполняла все, что ей было сказано. Так что времени на морские курорты совершенно не оставалось, не говоря уже о личной жизни и обо всем остальном.
Катя даже особо не придавала внимания своей внешности, хотя от природы была недурна собой. Она не бегала по бутикам, не следила за последними веяниями моды и даже косметикой пользовалась лишь от случая к случаю. В неизменном сером костюме, с гладко стянутым конским хвостиком на голове и в круглых очках, Шпаликова напоминала молодую учительницу младших классов, приехавшую в провинцию по распределению после института. Вскорости брат остепенился, перестал заниматься уголовщиной напрямую, зато сделался заметной фигурой в московском криминальном мире. Столичные воры явно благоволили Шпале — а иначе кто бы поставил его «смотрящим» в солидный банк? Видимо, в знак благодарности за все мучения бывший «бригадир» ореховских и устроил Катю на довольно денежную и не слишком ответственную должность гендиректора фармацевтической фирмы «Гиппократ-М». Должность, как выяснилось, была чисто формальной: Катя лишь получала там зарплату, ставя подпись там, где говорил брат. Через Шпаликову проходили огромные деньги, которые она послушно перечисляла на какой-то счет в захудалом банке на Кипре, в обмен на деньги потом какие-то «латиносы» поставляли какие-то лекарства… Что это за лекарства, кто их производит и для чего они предназначены, Катя особо не вникала: дальнейшим их продвижением и распределением занимался друг родного брата, знойный красавец Лаша Лацужба из Абхазии. С ним Николай когда-то сидел на зоне и даже был в одном отряде. Этот человек и был фактическим директором «Гиппократа-М», где занимался почти всем: от переговоров с людьми из ФСИН и до конспиративных бесед с какими-то странными татуированными личностями, нередко появлявшимися в офисе. Правда, до конца Колян ему не доверял — никогда не сводил с теми самыми поставщиками-«латиносами». Выходы на них имелись только у него, да еще у самой Катьки. А для остальных это была тайна за семью печатями. Но иначе в бизнесе и нельзя. Если без тебя смогут обойтись, то тебя из цепочки обязательно выбросят. И так уж сложилось, что Лаша стал первой настоящей любовью Кати. Именно он уговорил ее взять отпуск и отправиться с ним в Пицунду: мол, хачапури покушаем, вина попьем, заодно и с родителями познакомлю! Естественно, Катя не могла отказать — тем более что намерения у Лаши вроде бы были самыми что ни на есть серьезными. Что касается самой фирмы, то Лаша обещал все дела взять на себя. Тем более что Лаша был близким другом брата Николая, к тому же, со слов самого Лацужбы, со старшим братом обо всем было условлено. И вот теперь, сидя в кафе на набережной, Катя любовно смаковала терпкое местное вино и, глядя на черноглазого, похожего на марьяжного валета Лацужбу, застенчиво ему улыбалась. — Что молчишь, Катя? — Лаша подозвал официанта, по-хозяйски распорядился принести еще бутылку вина. |
