Первый шаг к разгадке сделал, по общему мнению, сам оставшийся в живых брат (Эллери, как и все прочие, узнал об этом из газет), которому невольно поспособствовала симпатичная дипломированная медсестра Винифред (Винни) Винкл, во время дежурства которой в палате скорой помощи больницы Верхнего Вестчестера в Гилденстерне, штат Нью-Йорк, и был доставлен пострадавший.

А было вот что: после того как невеста Джона (Первого) Себастиана Расти Браун отбыла из резиденции Крейга с красными от слез глазами, оставшийся в живых Джон Себастиан уединился в своей спальне (тело брата было к тому времени уже перевезено в морг) с непочатой квартой виски «Мериленд Пэнтер» (непонятным образом затесавшейся в безупречный погребок Артура Бенджамина Крейга) и, набрав должные обороты, попытался (как он сам впоследствии объяснил лейтенанту Луриа в больнице) повторить новогоднее достижение трехмоторного «фоккера» в Кливленде, когда был установлен рекорд скорости для самолетов серийного производства, составивший 203 мили в час. При этом, однако, наш герой потерпел аварию и. пролетев вниз целый лестничный марш, совершил приземление на одну точку (на голову) на стыке балясины перил и двери в прихожую.

На месте происшествия элдервудскому Икару была оказана первая помощь сержантом Стэнли («Збышко») Девоу и мистером Артуром Бенджамином Крейгом, после чего он был немедленно доставлен в больницу Верхнего Вестчестера, куда он прибыл (как впоследствии выразился в своем интервью сержант Девоу) похожим скорее на только что забитого бычка, чем на человека. Интерн провел первичный медицинский осмотр и установил, что причиной кровотечения является рваная рана кожного покрова головы, и отдал распоряжение медсестре Винкл сбрить пациенту волосы в области раны, пока сам он готовится к наложению швов. К тому времени прибыли, независимо друг от друга, доктор Самсон Дарк и Луриа. И тут, как раз когда доктор Дарк принимал пациента у интерна, лейтенант Луриа услышал, как сестра Винкл оживленно заметила: «О-ой, и не понравится же ему, бедненькому, что вылезло это уродливое пятно!»

Все последующее — достояние истории. Пациент, придя в сознание и страдая всего лишь головпой болью с похмелья, да еще некоторой ломотой в костях, выслушал сообщение лейтенанта Луриа о родимом пятне на собственной голове и поклялся со всем доступным ему в таком состоянии пылом, что об этом пятне ни малейшего понятия не имел, поскольку волосы у него от природы густые, а привычка заглядываться на себя в зеркало, уподобляясь Нарциссу, ему не свойственна. Доктор Дарк, почти с рождения наблюдавший его, и мистер Крейг, его многолетний опекун, также отрицали, что знают что-либо о пятне, поскольку ни у одного из них не было надобности сколько-нибудь скрупулезно исследовать пациента ни в детском, ни во взрослом возрасте. Лейтенант Луриа срочно позвонил судебному медику доктору Теннанту и столь же срочно отбыл в морг, куда с не меньшей поспешностью прибыл и доктор Теннант. Доктор Теннант затребовал бренные останки Джона (Первого или Третьего) Себастиана, внимательно исследовал голову покойного в области, указанной лейтенантом, и торжествующе заявил последнему: «У этого родимого пятна нет!»

Тот факт, что пятно имелось только на голове живого Джона, тогда как в случае идентичных близнецов можно было бы ожидать, что аналогичное пятно обнаружится и у второго брата, а также более тщательный осмотр самого пятна после снятия бинтов побудили доктора Дарка предположить, что это не настоящее «naevus», а, вероятнее всего, следы от щипцов, которые наложил врач, принимавший роды.

Следующая глава была вписана Фаустино Куанчи, благословенного многочисленным потомством брадобрея из Гринвич-Виллидж, которого по внезапному наитию распорядился разыскать лейтенант Луриа. Мистер Куанчи стриг и брил Джона Первого с тех пор, как наш наследник дома Себастиана поселился в Виллидж в 1925 году. Да, он, Куанчи, стричь волоса маэстро Себастиано четыре года, персоналементе.