Кути набрал полную грудь воздуха и шагнул на зеленовато-коричневый ковер.

– Мама… – чуть слышно позвал он.

В платье мать выглядела намного стройнее, и он, не веря своим глазам, увидел, что у нее подкрашены ресницы. Ее равнодушный взгляд переместился на потолок.

– Мама, – повторил Кути немного громче. Ему почему-то совершенно не хотелось говорить в полный голос.

Отец повернулся в сторону кухни – и, не задержав взгляда, продолжал поворачиваться, пока не уперся глазами в кресло, стоявшее около выхода в коридор.

– Простите меня, – проскулил Кути, напуганный этим диковинным наказанием. – Скажите что-нибудь… он сам упал и разбился, и я убежал… я забрал с собой стеклянную штуку, которая была внутри…

Мать подняла руки в обтягивающих белых рукавах, и Кути, громко шмыгнув носом, шагнул было вперед… но она лишь поворачивалась на месте, раскинув руки в стороны, как будто очень медленно танцевала. Кути резко остановился, и ему стало до ужаса страшно.

– Прекратите! – взвизгнул он. – Не надо!

– Что за херь? – хриплым голосом откликнулся кто-то в прихожей.

Кути услышал, как упало что-то тяжелое, потом шаркающие шаги – а потом в дверях появился и осклабился, уставившись на него безумным взглядом, похожий на бродягу крупный мужчина в рваной нейлоновой ветровке. Казавшиеся крохотными глаза, смотревшие с обрамленного неопрятными бакенбардами круглого лица из-под козырька засаленной бейсболки, заморгали в явном изумлении при виде плавно двигавшихся фигур родителей Кути, но тут же вновь сфокусировались на мальчике.

– Мальчик, пойди сюда, – сказал незнакомец и быстро шагнул в гостиную. Он потянулся к Кути правой рукой – потому что левой, всей левой руки, не было, а вместо нее болтался подогнутый и заколотый булавкой пустой рукав.

Кути метнулся налево, в освещенный зелеными лампами атриум, поскользнулся и чуть не упал на неожиданно скользком мраморном полу и, хотя увидел две фигуры в креслах около решетчатой стены, не замедлил шаг; он видел эти фигуры совершенно явственно, но всем телом с разгону ударился в дверь черного хода – она распахнулась, и он помчался по темной траве с такой скоростью, будто падал с высоты.

Наткнувшись руками и ногами на штакетник изгороди, он стремительно взлетел по ней, цепляясь в темноте за лозы плюща, перевалился на другую сторону, не успев понять, что падает, и со всех ног пустился бежать по безлюдной тихой улочке.

Его движением наверняка управлял автопилот, потому что он не упал, хотя перед глазами у него стояло лишь одно зрелище: две фигуры в креслах в атриуме, примотанные скотчем за шеи, запястья и щиколотки – располневшая мать и полуседой отец, с разинутыми беззубыми ртами, с окровавленными дырами вместо глаз, со скрюченными пальцами, судорожно вцепившимися в подлокотники, и, без сомнения, мертвые.

Глава 3

– Никого, – сказала Алиса.

– Мне бы такое зрение! – заметил Король с завистью. – Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с трудом различаю!

Пит Салливан открыл глаза, когда сквозь сомкнутые веки полоснула вспышка молнии, но уже несколько секунд он смотрел в затянутое москитной сеткой окно на клочок неба, а грома так и не было. Он сел на узкой койке своего дома на колесах и задумался о том, что вроде бы такие беззвучные вспышки могут быть предвестником инсульта; эта ночь у него выдалась очень насыщенной, а он еще после работы сыграл в баре кошмарную партию в пул, дергаясь и неуклюже тыча в шары кием.

Мысль о возможном инсульте не встревожила его, и он сообразил, что не верит всерьез в такую возможность.