Наконец показалась долгожданная центральная площадь - ничем иным пустое огромное пространство у подножия величественного Храма на самой вершине холма быть не могло. И едва успела девушка вернуться в человеческий облик, как раздался знакомый голос:

    -  Машунь, ну ты быстро! Бери свою одежку и дуй сюда, я уже нам столик на двоих заказал, - зазывал из дверей трактира Олег. - Поужинаем. Йося с Харом еще не скоро будут…

    Вперед и только вперед! Святой отец Иосиф Киану Арторийский не ведал иных путей и направлений, не знал, что такое отступление, бегство или обманный маневр. Единожды уверовав, озаряемый светом веры, он шел напролом, сметая на своем пути любую ересь. Он не ведал сомнений и страха, пробивая широкой грудью, верой и могучим посохом торный путь сквозь любые дебри мирских забот.

    Так и на этот раз. Хитрить? Искать тайные воровские тропы, под покровом тьмы проскальзывая по ту сторону крепостных стен? Нет, нет и еще раз нет - Господь не даст в обиду своего слугу, и, если с верой в сердце пойти прямо через центральные ворота, заблудшие овцы, что не ведают Божьей благодати, не посмеют остановить святого отца…

    Однако посмели. По крайней мере они так думали - еще издали приметив великана в монашеской рясе, а подступы к единственным воротам крепости были хорошо освещены, местные стражники преградили ему дорогу, обнажив мечи, натянув луки и приняв на изготовку метательные копья. И, уж конечно, никто не стал падать ниц, исповедоваться и молить о прощении грехов, как, по мнению отца Иосифа Киа- ну, должен поступать каждый язычник, впервые встретивший апостола истинной веры.

    Впрочем, ему было не привыкать. В разные времена заблудшие овцы уже пытались пронзить его острыми гладиусами, полуторными бастардами и легкими палашами, филигранными выпадами шпаг и рапир, болтами, стрелами, огнем кремниевых пистолей и автоматов Калашникова. Что взять с грешников, погрязших в своей богопротивной ереси, - святой миссией отца Иосифа Киану было подарить им свет истинной веры, чем он сейчас, помимо прохода в город, и собирался заняться.

    -  Стоять! Ни шагу больше! Выйти на свет, откинуть капюшон! Почему после заката не в городе? Где подорожная? - тем временем прикрикнул на святого отца начальник местной стражи.

    Но того подобными приказами было не смутить: Иосиф Киану уже давно уразумел, что еретики - те же дети неразумные, их лучше не обижать, и если просят выйти на свет и опустить капюшон - значит, так и надо сделать. Благо скрывать нечего - великаны с седой бородой до пояса встречаются достаточно редко, так что ни с одним местным преступным элементом святого отца не перепутают.

    -  Где подорожная, я говорю?! - продолжал допытываться стражник.

    -  Господи, вразуми и настави сих сынов Твоих не- разумых! Просвети разум их светом учения Твоего, теплотою благодати Твоея и направи к деланию заповедей Твоих, да прославится имя Твое! Не ведаю я, сын мой, о коей подорожной ты говоришь, ибо милость Господа есть моя подорожная!

    -  Чего? - возмутился воин, - Старик, что ты несешь! Ты что, из Дома блаженных сбежал?

    -  Сын мой, не давай злобе завладеть душой твоея, ибо помыслы нечистые во мрак ведут душу твою бессмертную, что Господом нам дана! Опусти свой меч, ибо хоть милостив наш Господь, не ведает он жалости к тем, кто сеет разъединение и раздоры!

    -  Ты мне угрожаешь? - начал постепенно вникать в смысл сказанных монахом слов стражник, - Да кто ты такой?

    -  Я лишь смиренный слуга Господа! Сын мой, поведай, что за немощь али скорбь душевная сердце твое гложет? Отчего печали твои и скорби? От болезней али оскудела вера твоя? Открой душу, сын мой, перед Господом, ибо Он есть Милость!

    -  Какие будут приказы? - обратился к начальнику стражи один из солдат, - Отвести его в Дом блаженных?

    -  Подожди.