Шаттл довез ее до родной станции «Ложа "Имморталов"». Здесь они жили с дедушкой и другими членами правительства. Вокруг была прежняя пустота и тишина. Все еще никто не объявился… Происходящее не могло остаться для них тайной, у всей элиты имелся доступ к операционной системе башни. А тот факт, что они почему-то не улетели, тревожил еще больше. Пост охраны на их станции тоже был заброшен. Снова загорелись все мониторы, и Бланш начала набирать команды, нервничая и постоянно сбиваясь. Однако в какой-то момент она поняла, что просто смотрит на экран, а нужные запросы бегут по нему сами. Пальцы не касались клавиатуры. С каждой минутой в этой реальности после взрыва становилось все более и более не по себе. Может, это действительно фаза глубокого бреда и она просто не отдает себе отчета, что делает, а что нет? Ощущение болезни, преследовавшее ее все последние недели, вдруг накатило с новой силой: ее рвало черт знает чем, а собственное тело подчинялось как из-под палки, и еще эти бесконечные цифры перед глазами… Видимо, теперь наконец съехала крыша. Но команды продолжали бежать по черному экрану до тех пор, пока не была выполнена последняя. Внешние шлюзы опустились. Дроны начали выступать против «ходунов». Их уничтожение – это вопрос пары часов. Башня выстояла.

– Спасибо.

Это было не продолжение галлюцинаций. Голос раздавался из динамиков на потолке. Бланш посмотрела на источник и обнаружила, что это Карл Каннингем обращается к ней с колец Вавилона:

– Добро пожаловать домой, Бланш. И еще раз спасибо, что отменила свои ужасные мероприятия. Мы рады, что ты передумала.

Беседовать с невидимкой казалось странным. Пару секунд она медлила, не будучи уверенной, стоит ли вступать с ним в контакт, но в итоге сказала:

– Вы могли меня остановить намного раньше. Я удивлена, что мои ключи управления все еще оставались активными.

Эхо ее слов повисло в маленькой комнате. Когда Синиша велел ей перепрограммировать дроны, она боялась, что это выведет ее на чистую воду, ведь после ее гипотетической смерти «Имморталы» должны были отключить все, к чему у нее имелся доступ. Она действовала как слепой без палки и меньше всего ожидала, что преуспеет в своих намерениях.

– К сожалению, нет. Мы тоже думали, что это логично. Но тебе нужно кое-что узнать, Бланш. Ты, похоже, так и не поняла, что произошло в день смерти твоего дедушки.

– Убийства, вы имели в виду.

Каннингем явно чего-то хотел от нее, при этом оставаясь на кольцах, хотя опасность в лице Синиши была устранена полностью. Кого он боялся? Ее?

– Я считаю, это просто смерть, – возразил он. – Мы не знаем, что двигало твоим дедушкой… Он стал параноиком в последние дни. И в день своей гибели решил тебе помочь весьма своеобразным способом. Недавно наши инженеры обнаружили, что именно в этот день произошел какой-то дикий выброс энергии Омикрона во что-то на башне, но во что – непонятно. Другие системы обязательно показали бы, куда она ушла. Так вот… дело в том, что он впрыснул ее в тебя.

Воцарилось страшное молчание. В памяти Бланш снова возникла вспышка загадочного синего света в операционной по сращиванию органики и синтетики…

– Мы удивлены, что техника выдержала такой залп, – словно предвосхищая ее мысли, продолжил Каннингем.

– Омикрон безвреден для человека, – возразила она. – Он просто облучил меня дозой выше нормы, но ничего серьезного не произошло.

– Верно. Облучение Омикроном имеет смысл, только если ты сводишь параметры синтетики и органики. На месте органики была ты. А вот на место синтетики он прописал в формуле всю башню.

Чувство реальности пропало: Бланш отсекло куда-то, и даже второй глаз перестал видеть.