Он посмотрел на Эйдриана. Молодой человек, заявляющий о своих правах на престол, гарцевал на вороном коне чуть позади столпившихся у ворот солдат, высоко вскинув меч.

Браумин все понял. В рукоятку меча был вправлен солнечный камень, обладающий свойством гасить любые магические силы, и Эйдриан сейчас использовал его. Епископу уже приходилось встречаться с подобным, но больше всего его поразило, что эта противостоящая действиям магических камней волна была направлена не против него лично, а воздействовала на всю стену Палмариса! Лишив братьев возможности использовать силу магических камней, молодой человек тем самым лишил защитников их самого главного преимущества перед лицом огромной армии.

— Невероятно… — пробормотал Браумин Херд.

Пробежав взглядом по лицам братьев, он увидел, что все они в недоумении смотрят на камни, не понимая, что с ними произошло.

Без поддержки магии перевес достаточно быстро оказался на стороне нападающих. Солдаты изменили тактику. Они больше не пытались разбить ворота, а вместо этого перестроились, образовав с десяток каре, в центре которых разместились лучники, а по краям те, кто защищал их большими щитами. В результате град обрушившихся на стены стрел стал заметно плотнее.

К тому же магия по-прежнему бездействовала. Еще один монах, видимо так и не поняв, что происходит, спрыгнул со стены с рубином в руке, намереваясь последовать примеру сгоревшего собрата. Он с трудом, шатаясь, поднялся на ноги, но огненный шар с его руки так и не сорвался.

Монах все еще стоял, недоуменно сжимая в руке камень и взывая к его магии, когда конные гвардейцы навалились на него и втоптали в землю.

— Невероятно… — снова пробормотал Браумин и перевел взгляд на Эйдриана, сына Джилсепони.

А ведь она предупреждала, что Эйдриан обладает невероятной силой во владении магическими камнями — силой, многократно превосходящей ее собственные способности.

Как будто прочтя мысли епископа, молодой король посмотрел на него, и на губах его появилась кривая улыбка.

И тут же, совершенно неожиданно, опустил меч, направив его в сторону городских ворот. Жужжание в голове Браумина стихло, но прежде, чем он хотя бы успел осознать этот факт, из сверкающего лезвия изумительного, сработанного эльфами меча вырвалась ослепительная молния и ударила в ворота Палмариса.

Металл под воздействием немыслимого жара потек, и в мгновение ока огромные городские ворота превратились в груду дымящихся обломков.

Браумин Херд от ужаса широко распахнул глаза.

Бригада Непобедимых пошла в атаку на город.

Защитники его бросились кто куда в поисках укрытия.

И в довершение всего, лишая их всякой возможности оказать сопротивление, король Эйдриан снова привел в действие антимагию солнечного камня.

Епископ Браумин стоял перед сторожкой у ворот аббатства Сент-Прешес, глядя на центральную площадь Палмариса, сейчас запруженную солдатами Урсала. Сражение продолжалось, с отдельными очагами сопротивления, весь день и всю ночь, но сейчас, на утро следующего дня, в городе снова все успокоилось.

Браумин Херд вполне мог представить себе, сколько народу погибло. Доходили слухи, что солдаты Урсала особенно беспощадно расправляются со смуглокожими бехренцами. Епископ чувствовал себя виноватым за то, что вместе с уцелевшими братьями отступил в аббатство. Надо было остаться среди людей и вместе с ними пасть на улицах города, сражаясь до конца.

Нет, поступить так было нельзя, напомнил себе Браумин. Когда ворота были разбиты и солдаты ворвались в город, главное сражение закончилось и исход всего последующего был также предрешен. Даже если бы весь город вооружился и попытался дать отпор солдатам и Непобедимым, это привело бы лишь к тому, что мужчины, женщины и дети оказались бы вырезаны до единого. Предчувствуя возможность такого развития событий, епископ заранее предупредил жителей, что, если захватчики ворвутся в город, следует прекратить сопротивление и разойтись по домам.