Владимир Ильин. Последняя дверь последнего вагонаЛен Сабуров – 3
Постфактум 1
Дверь долго не открывали. Так долго, что Бойдин начал сомневаться: а функционирует ли допотопный звонок, кнопка которого на столбике калитки заботливо укрыта толстым листом резины? «Может, перемахнуть через ограду, как через гимнастического „коня“?» – подумал Бойдин. Заборчик вокруг дома был чисто символическим. Смех, а не преграда. Тем более – для Бойдина. Была у него с младых лет одна полезная способность – уметь проникать туда, куда простым смертным вход был строжайше воспрещен. Сам он это характеризовал так: «Сила абстракции Референта не знает границ». Однако вскоре Бойдин заметил, как в крайнем окне дома шевельнулся угол несвежей занавески. Значит, не в звонке было дело. Просто напросто хозяева хотели уяснить, кто к ним приперся. Что ж, они имели на это полное право. Ведь он заявился без предупреждения и без приглашения, а в российской глубинке незваных гостей не жаловали еще со времен татаро монгольского нашествия, если верить поговорке… Дверь дома заскрипела, пропуская на крыльцо кряжистую неуклюжую фигуру с буйной шевелюрой. Благодаря серым брюкам и пиджаку вид у фигуры был импозантный. Если бы пиджак не был надет на голое тело, то его носителя смело можно было бы посылать на прием в иностранное посольство. – Ну, кто там? – хриплым баритоном осведомился вышедший, явно не собираясь идти на сближение с гостем. Язык Бойдина сам собой собрался было выпалить: «Сто грамм!» – как он делал это обычно в Конторе, когда на его преувеличенно робкий стук в дверь кабинета Станкуса из уст рассеянного Миши слетал этот не подходящий к служебной обстановке вопрос. Однако Константин вовремя прикусил «врага своего». Не следует проявлять прыткость при первой же встрече с незнакомыми людьми. Бойдин знал это не из книжек Карнеги. Но если ты видишь одно и то же лицо во второй или в третий раз, то кое что можно себе позволить. Особенно если лицо это – женского пола. Женщины почему то более склонны к фамильярному общению, чем мужики. Поэтому отношения с ними должны быть простыми и незатейливыми, как спичечный коробок. В первый раз – шоколадку или букетик преподнести. За знакомство, так сказать. Во второй день знакомства можно обронить как бы между прочим: «Ирочка», «Наденька», «Натуля». Ну а при третьей встрече имеешь полное право целовать собеседнице ручку (или щечку, в зависимости от возраста), обращаться к ней «лапочка», «душа моя» и просить ее о каком угодно одолжении. – Полетаевы здесь живут? – напустив на себя сурово официальный вид, осведомился Бойдин. – Ну, живут, – неприветливо подтвердили с крыльца. – А чего надо то? – Я из Москвы, – сообщил Бойдин. – И прибыл к вам по делу государственной важности… Еще не разглядев как следует обладателя хриплого баритона, он уже мысленно составил себе его психологический портрет: типичный российский мужичина «от сохи», дальше областного центра никуда из своей дыры не выбиравшийся, с мозолистыми от лопаты и топора ручищами и с тремя классами деревенской школы за плечами. Такого можно пронять надуванием щек и подчеркиванием своего особо важного статуса. Как всегда, Бойдин не ошибся. На крыльце густо крякнули, ругнулись вполголоса и торопливо пробормотали: – Щас щас, подождите чуток… я только галоши найду… В рот, и куда она их опять засунула?.. Бойдин терпеливо ждал, рассеянно оглядывая соседние дома. В их окнах тоже то и дело колыхались занавески – видимо, гостей тут встречали и провожали всей деревней. Тем более – незваных. Тем более если гость – в очках, в дорогом костюме и (с ума сойти!) в галстуке!. |
