– Но тогда какого черта вы устроили это шоу с посмертным завещанием? Вы же не могли предвидеть, что вас реинкарнируют и тогда вы сможете упиваться нашим отчаянием и страхом!

– А разве не достаточно знать, что твои противники сходят с ума, пытаясь найти спасение от несуществующей опасности? Своего рода моральная вендетта… Ну и, разумеется, с экономической точки зрения такая комбинация могла принести жирные дивиденды. Если бы ваши коллеги не пытались скрыть правду от населения, то в мире давно воцарился бы хаос. В частности, резко обесценились бы деньги, золото, прочие ценности. Если вовремя подсуетиться, то потом, когда бардак закончится, можно стать самым богатым человеком на Земле… Поймите, сударь, само по себе богатство меня не интересует. Оно мне необходимо лишь как вспомогательный инструмент для выполнения главной задачи… Кстати, реинкарнация мне тоже пойдет на пользу. Кто же заподозрит ребенка, да еще и девочку, если, например, ее детсад взлетит на воздух? Или если в компот детишкам кто то подсыплет цианистого калия?

Вот почему погибли рыбки в аквариуме! Спасибо тебе, хулиган Борька, иначе вместо рыбок корчился бы в предсмертных судорогах я. И Саша Королев – тоже…

– И вы хотите, чтобы я считал вас борцом за светлые идеалы? – интересуюсь я. – После того, как вы отправили на тот свет миллионы японцев – и не только их?!. После того, как по вашему приказу Слепые Снайперы безжалостно взрывали и расстреливали мирных людей – женщин, детей, стариков?!. Да вы просто подонок!.. И вы ответите за это! Обещаю!..

Вдали над крышами домов возникает какая то блестящая точка, которая стремительно вырастает в размерах. Шестиместный джампер. С яркими буквами на борту и на брюхе: ОБЕЗ.

Он закладывает крутой вираж, а потом почти бесшумно опускается на крышу в десятке метров от нас.

М да. Очень изящная операция. Как удар колуном по фарфоровому сервизу… Неужели обезовцы в Дейске ни сном ни духом не ведают ни о реинкарнации, ни о Дюпоне? Небось решили, что надо всего навсего снять с крыши двух пятилетних оболтусов, покате не свалились…

Я  напружиниваюсь, готовясь прыгнуть на Дюпона, если он попытается выкинуть какой нибудь фортель, но, к своему удивлению, вижу, что «Ирка» остается безмятежно спокойной. Даже некое подобие интереса возникает на ее некрасивом личике. Словно мы присутствуем на съемках очередного эпизода супербоевика.

Дверца джампера со стороны пилота распахивается, и на крышу спрыгивает не кто иной, как Гульченко. Мой «второй папа», как он сам себя окрестил однажды. Рука его завершает начатое еще в кабине движение, извлекая из за спины какой то продолговатый темный предмет…

Откуда здесь взялся Гульченко? Неужели Астратов поручил ему следить за мной? Но тогда почему он прозевал мою погоню за Дюпоном?

Эти вопросы проносятся в моей голове за доли секунды, и ответ на них не заставляет себя долго ждать.

Парализатор в руке «раскрутчика» издает характерный сухой треск, похожий на звук сломавшейся ветки, и двухдюймовая игла с черным оперением вонзается в мою ногу. Ту самую, которая ноет к непогоде от старого пулевого ранения. Уже падая на нагретый солнцем бетон, я слышу, как Дюпон негромко говорит обезовцу: – Спасибо, сударь, что прервали нашу беседу… Если б вы знали, как этот осел надоел мне своими суконными истинами!

* * *

Доза, которая содержалась в игле, видимо, была рассчитана на взрослого, потому что на неопределенное время я теряю сознание.

А когда прихожу в себя, то выясняется, что все мое тело представляет собой нечто вроде замороженного зуба, который собираются рвать с корнем.