— Ну что ты, — торопливо заверяет он уже мягче. — Давай-ка сначала суда дождемся, а там видно будет. Я тебя не бросил, и идею твою работать в частном порядке тоже приветствую. Все будем решать после слушания.

— Естественно, я поступлю так, как вы считаете нужным, — говорю ему с уважением. — Только должна поставить вас в известность, что если я оставлю текущие дела, требующие самого пристального внимания с моей стороны, пострадают интересы штата.

— Кей, это невозможно. — Он политик. — Речь идет о какой-то паре недель, если, конечно, все пройдет гладко.

— Боже правый, — говорю я. — Будем надеяться.

— Не сомневайся.

Закончили разговор, перевожу взгляд на Марино.

— Ну вот и все. — Собираю вещички в портфель. — Надеюсь, они не бросятся сразу замки менять, едва за мной дверь закроется.

— А ты подумай, что ему еще оставалось? Правда, что? Сама посуди.

Марино примирился с неизбежным.

— Знаешь, мне очень интересно, от кого просочилась информация. Как газетчики разнюхали? — Закрываю портфель, щелкаю замками. — А ты уже получил повестку? — напрямую спрашиваю. — Это не секретная информация, можешь сказать.

— Ты же сама понимаешь, что меня непременно вызвали бы. — У него болезненное выражение лица. — Док, не сдавайся. Не дай им себя растоптать.

Беру портфель, открываю дверь.

— А я сдаваться и не собиралась. Более того, у меня масса дел.

Он безмолвно спрашивает: «Каких?» Мне ведь сам губернатор только что приказал воздержаться от дальнейших действий.

— Майк — хороший парень, — говорит Марино. — Не заставляй его идти на крайности. Не дай повода тебя уволить. Может, съездишь куда-нибудь на пару дней? Почему бы, скажем, с Люси не повидаться в Нью-Йорке? Она ведь туда направилась? Навестишь их с Тиун. Просто сматывай удочки отсюда, линяй, пересиди где-нибудь до суда, пожалуйста. Мне тогда не придется волноваться о тебе ежеминутно. Даже в доме Анны одной нельзя...

Делаю глубокий вдох, пытаясь подавить растущую злость и обиду. Он прав. Смысла нет подгаживать губернатору и только усугублять тем самым положение. Просто теперь, в довершение всех неприятностей, меня и из города гонят. И еще обидно, что Анна до сих пор весточки так и не подала. Сердце будто червь точит. Я вот-вот слезу пущу, а плакать на работе — против моих принципов. Отвожу взгляд, но полицейский все одно успевает уловить мои чувства.

— Слушай, — говорит, — у тебя есть все основания расклеиться. В серьезную передрягу ты вляпалась, док.

Пересекаю прихожую, миную женские уборные, направляюсь в морг. Турчанка зашивает Бенни Уайта, Джек сидит за столом, оформляя бумаги. Подтягиваю стул к своему заместителю и снимаю с его комбинезона несколько выпавших волосков.

— Давай-ка прекращай линять, — браво обращаюсь к нему, а на душе кошки скребут. — Скажи, почему у тебя волосы выпадают? — Уже не первую неделю хочу его спросить. И как обычно, столько всего произошло, что у нас так и не было возможности поболтать с глазу на глаз.

— А за ответом далеко ходить не надо, — говорит он, откладывая ручку. — Просто газету открой. — У него тяжелый взгляд.

Я киваю: намек понят. Примерно этого и ожидала. Джек уже какое-то время осведомлен о моих проблемах. Возможно, Райтер давно закидывал удочку, пытался выведать у него информацию, как случилось и с Анной. Спрашиваю зама, в этом ли дело, и он подтверждает. Говорит, совсем в выжатый лимон превратился. Политику он ненавидит и терпеть не может оставаться за главного.