— Это был бы первый и просто ужасный случай у нас, кто может предсказать его итоги? Тяжкий груз ляжет на совесть того, кто ради мелкого спора поднимет оружие на брата.

— С этим вам нужно обращаться не к нам, — нетерпеливо перебил епископа Ян Кароль. — Мы не начинаем войны, сожалеем из-за печального недоразумения, но что же нам, сдаться не защищаясь?

— А вы первыми подайте пример подчинения его королевскому величеству, соглашайтесь на мир!

— На мир! — воскликнул жмудский староста. — Это было бы для нас наибольшим позором — первыми подать им руку!

— Ну, ну! Труднее всего надеяться на ангельскую добродетель людей из плоти и крови! — промолвил Дорогостайский, который с самого начала не верил, что жмудский староста поддастся на уговоры.

— Можем мы хотя бы изложить вам наши условия? — спросил Гедройц.

— Мы с почтением примем их, если они исходят от короля, с благодарностью — от вас, но подумайте сначала, не унизят ли они нас. Это был бы большой позор, если бы нас заподозрили в том, что мы колеблемся или очень уж спешим мириться.

— Чего же вы, пане староста, и вы, пане каштелян, хотите?

— Конечно же, справедливости, что тут долго объяснять, — ответил Ян Кароль. — Что же касается условия насчет выдачи княжны замуж, то пусть она сама решает, хочет она выйти замуж за князя Януша или нет. Мы ни заставлять, ни уговаривать не будем. Она уже взрослая, ее воля решать. Но даже если она и согласится выйти замуж, их брак все равно будет считаться незаконным и не сможет состояться без специального дозволения. Что же касается нас, то вы сами видите, до чего довели нас паны Радзивиллы. До залога отцовских имений, долгов, до найма большого войска, бесчисленных расходов, до этой войны.

Все суды и сам трибунал в руках воеводы, всюду нас судят, как хотят — не ради справедливости, а ради своей нужды, взыскивают с нас какие-то долги, громадные суммы, хотят отобрать наши имения, угрожают банницией. Какой же тут может быть мир после этого? Можем ли мы во всем уступить им и даже слова не сказать?

— Вы правы, — промолвил Ян Завиша, — никто и не требует от вас, чтобы вы поступились своими интересами, но разве нельзя через посредников поставить условия, которые Радзивиллы могли бы принять и которые удовлетворили бы вас?

— Сначала мы посмотрим, чего от нас хотят князь воевода с сыном.

— А вы подайте пример, — прервал епископ, — покажите им, что вы, прежде всего, думаете о спокойствии страны, а потом уже о собственных интересах. А каковы ваши условия?

— Наши условия не могут быть ничем иным, как только ответом на их требования, — заметил Ян Кароль. — Мы им уже не раз повторяли то, что рассказали вам. О судьбе княжны: она должна решить ее своей волей. А с нами пусть прекратят все судейские тяжбы, снимут претензии, отменят преследования, заплатят за понесенные траты, и тогда спор мы разрешим полюбовно. Так думаю, — проговорил Дорогостайский, — паны Радзивиллы прежде всего захотят убедиться, что вы отдадите княжну Софию за князя Януша, а тогда уж, наверняка, согласятся и на ваши условия. Вот в чем должна быть полная ясность.

— Если княжна захочет сама, а папа позволит, то пожалуйста! — сказал каштелян и глянул на Яна Кароля.

— Вот тогда ее можно будет выдать замуж, — добавил жмудский староста.

— Князь воевода, тем не менее, хотел бы, чтобы брак был заключен в срок, определенный вашим договором, — снова заговорил Дорогостайский. — Религиозные установления их не интересуют.

— А законы государства?

— Его королевское величество сделает исключение для панов Радзивиллов и даст специальное разрешение.