Оказавшись во дворе, он пробрался к воротам со стороны Большой (Замковой) улицы, впотьмах нашарил дверь, отпер внутренний поперечный засов и попробовал открыть замок ключом. Когда это ему удалось, он протиснулся на улицу, замкнул за собой дверь, проверил, замкнулась ли, и глянул на окна Мальхера, которые и в самом деле оказались как раз напротив.

— Что за холера! У него темно! — удивился Брожак, не увидав света. — Неужто он отучил пьянчуг засиживаться у него? Да нет же! Не иначе как они прячутся, сидят с другой стороны от улицы.

Подумав так, он подбежал к воротам каменного дома, приник к ним ухом, потом стукнул ногой — один раз, второй, третий.

— Эй! Эй! Кто тут есть? Откройте!

Но никто не откликнулся.

— Да пусть я месяц буду поститься, а все же добужусь, — подумал он и снова начал стучать. И снова без толку.

Тут возле него что-то зашуршало. Брожак, едва не вдавившись в ворота от неожиданности, обернулся.

Сзади стояли двое мужчин, смотрели на него и шептались. Увидев их, Брожак, не долго думая, спросил:

— Панове, не могли бы вы сказать мне, что случилось с Мальхером, почему к нему нельзя достучаться?

Но панове ничего не ответили, только снова зашептались.

Пан Брожак подумал, уж не хотят ли его ограбить, поэтому решил не стучать более в ворота, чтобы на него не напали сзади. Отошел от них, и время от времени оглядываясь, побрел дальше. Те двое, которых он увидел, тоже медленно двинулись за ним. Это насторожило Брожака, но он не растерялся и храбро зашагал по улице в сторону ратуши. Там, он надеялся, легче достучаться и под какой-нибудь вывеской все же раздобыть вина.

Улицы уже опустели, все так же падал снег, где-то вдали перекликалась ночная стража, издали доносились тихие звуки костельных колоколов. Вокруг — ни души, света нет ни в одном окне.

— Видимо, уже более поздно, чем мне казалось, — подумал Брожак, — но я не таков, чтобы вернуться с пустыми руками.

Он решительно свернул направо, в сторону Пятницкой церкви, подошел к дому с крыльцом, выходящим фасадом на рынок, глянул вверх, увидел сосновую ветку, припорошенную снегом, и заторопился к воротам. Здесь, наконец, он сразу услышал громкий пьяный говор и очень хорошо знакомый ему стук кубков, звон стаканов.

— Ну, наконец-то! — обрадовался он. — Достану вина здесь или нигде!

И он постучал в ворота раз, второй, закричал:

— Добрые люди, прошу вас, откройте!

Только он умолк, как снова увидел тех двух, что шли за ним, они стояли близко и как будто следили за ним.

— И вы, панове, хотите попасть на постоялый двор? — спросил он, слегка поклонившись.

Один из них откликнулся:

— И мы? А вы, пан, ради чего здесь?

— Хочу разжиться вином, — признался Брожак.

— Вы не достучитесь, — сказал второй, приблизившись. — Разве что мы поможем.

— Да я и сам сумею — заверил их Брожак.

— О, нет! — возразил первый незнакомец. — Можете стучать хоть до самого утра, никто вам не откроет. Но подождите немного, я вам помогу.

Сказав это, он миновал ворота, подошел к дому, где сквозь щели в окнах пробивался свет, просунул руку в щель в виде вырезанного сердца и трижды постучал в стекло.

— Кто там? — спросил голос изнутри.

— Свой, из кардиналии, откройте вход с улицы.

— Сейчас.

Послышались шаги, стук, звяканье ключей, наконец, отодвинулся засов, открылась дверца. Первым зашел Брожак, за ним просунулись и его новые друзья.

— Пусть вам Бог воздаст за эту услугу, вижу, что я даром бегал бы по всему городу и только бился лбом в ворота, — благодарил незнакомцев Брожак.